Дарку повезло меньше, ему попался опытный и коварный противник. Отразив щитом тычковый удар в лицо, соперник моррона внезапно присел и атаковал по ногам. Аламез едва успел увернуться, и, как следствие, потерял инициативу в бою. Уже в следующий миг он едва успевал отбиваться от рубящих ударов сначала всего двух, а затем четырех мечей. Рыцари дружно и напористо атаковали именно Дарка, поскольку с его смертью должен был свершиться Суд Небес, а значит, и закончиться бой. К тому же Фламмер им казался более грозным противником, для победы над которым потребовалось бы куда больше времени. Четверка отнюдь не новичков в ратном деле пыталась взять в кольцо все время отступавшего Дарка, а задача пятого рыцаря заключалась в том, чтобы не дать Анри прийти соратнику на помощь.

Распределив силы подобным образом, благородные воители из Мелингдорма допустили сразу две роковые ошибки: всего одному воину было не сдержать Фламмера, а с Дарком невозможно было расправиться так быстро, как его противники рассчитывали. Отражая непрерывные атаки нападающих, Аламез отступал, стараясь продержаться как можно дольше и не подпустить врагов к себе со спины, а тем временем богатырь Анри превращал противника в отбивную мощными ударами двуручного меча. Сначала у противостоящего Фламмеру рыцаря раскололся щит, а при блокировке следующего удара было выбито из рук оружие. Высоченный усач проявил достойное звания рыцаря благородство, он не стал добивать мечом обезоруженного противника, а поймал его за наплечники, поднял высоко над землей и, разбежавшись, метнул живой снаряд из стали и плоти в спины атаковавших Аламеза врагов. Двое рыцарей заметили летевшего прямо на них и машущего в воздухе руками товарища и вовремя отскочили. Двоим другим повезло меньше – они его только услышали и, не разобравшись, что к чему, не успели отпрянуть в сторону.

Пока трое из пятерых рыцарей поднимались с земли, что в доспехах было сделать не так-то и просто, перешедший в атаку Дарк и подоспевший ему на выручку Фламмер оттеснили противников к краю площадки и вынудили отступить за флажки, обозначавшие границу поля ристалища. Прозвучавший буквально в следующий миг сигнал трубы был неправильно истолкован морронами. Они подумали, что это всего лишь запрет покинувшим поле продолжить бой, поэтому рьяно атаковали остальных противников, едва успевших встать на ноги и прикрыться щитами. Повторный, более продолжительный, громкий и настойчивый рев трубы, а также выкрики графских слуг и добрый десяток смотревших в их сторону заряженных арбалетов заставили морронов опустить оружие, хоть они и не понимали, почему.

– Его Сиятельство граф Дюар соблаговолил прекратить бой! – громко прокричал старший герольд то ли зрителям на трибуне, то ли тугодумам бойцам, сразу не подчинившимся приказу, – …поскольку счел его исход явным, а дальнейшее кровопролитие излишним! Ход Суда показал всем, что всемогущие Небеса благоволят юному оруженосцу и вступившемуся за него благородному рыцарю! Волею Небес и милостью Его Сиятельства повелителя Мелингдорма все обвинения с Дитриха фон Херцштайна сняты, а он сам стойкостью духа, храбростью сердца и умелой рукой показал себя достойным высокого звания рыцаря, о чем Его Сиятельство завтра же соблаговолит сообщить соответствующим письмом Его Величеству Королю Геркании. Осмелившиеся усомниться в справедливости этого решения будут немедленно заключены под стражу и переданы суду как смутьяны, отступники от Истинной Веры и изменники! Рыцарям проигравшей стороны Его Сиятельство настойчиво рекомендует провести год в Генверском монастыре, дабы не мерещилось им что ни попадя и чтобы не выдавали они эти видения впредь за волеизъявление Святых Небес!

– Прими поздравления, Дарк! Кажется, у Герканской Короны стало на одного рыцаря больше! – прохрипел запыхавшийся Фламмер, снимая шлем и вытирая мокрые, повисшие от пота усы.

– Ага, – кивнул Дарк, также тяжело дышавший, – …и на одного разбойника меньше, притом опять же благодаря тебе! Ты давно?..

– Позже, поговорим позже, – прервал давнишнего друга Фламмер. – Сегодня вечером, в домике у Октара, за бутылкой старого доброго куэрто. А сейчас иди, забери письмо к королю у графского герольда. Как бы не передумал сиятельный повелитель захолустья и окрестных болот. Уж больно часто в последние годы он капризничает да меняет решения…

Над Мелингдормом опустилась ночь. Она окутала город черным небесным покрывалом, искусно расшитым блестящими точками звезд. Было тепло, безветренно, и ничто не предвещало волнений. Все труды, дела и тревоги уже остались позади; они ушли в прошлое вместе с суетным днем. Настала приятная сердцу пора расслабления, умиротворения и непринужденной беседы за бутылочкой вина с приятным собеседником.

В той самой комнате, где несколько дней назад совещались морроны, а веснушчатый парень по имени Марк принял нелегкое решение обратить свою плоть в безжизненную сталь доспехов, за дубовым столом сидели двое. Оружие воинов покоилось на кровати, а из всей одежды на благородных собутыльниках остались лишь штаны да залитые вином рубахи. Восемь пустых бутылок под столом и осколки еще двух, разбитых о дверь, были лучшим свидетельством того, что разговор старых друзей тек плавно и для его поддержания не было нужды в третьем.

Появление Октара примерно час назад оказалось очень некстати, и морроны прогнали его, не сговариваясь, запустив в дверь, за которой кузнец благоразумно скрылся, пустыми бутылками. Мужчины не спорили, не обсуждали важных вопросов, а просто вспоминали… вспоминали, какими они были более двухсот лет назад, какие препятствия преодолевали бок о бок, плечом к плечу, и вместе горевали о тех, кого уже давно не было, кто не дожил до этого дня, но навеки остался в их памяти.

Они оба умерли, приняли смерть, вместе сражаясь в бою, но потом воскресли. Это означало лишь одно – тонкие нити их жизней и судеб переплелись между собой; их уже не разорвать ни кознями, ни заговорами, ни интригами. Даже немного различные взгляды на мир и некое несовпадение интересов не могли разрушить крепкую дружбу двух воителей из давней, теперь уже забытой поры, когда по миру бродили эльфы да орки, а высоко в небесах парили огнедышащие драконы.

К сожалению, ничто не бывает вечным, и насколько бы ни был приятен разговор, а ему рано иль поздно обязательно настанет конец. Вино закончилось, и с последним глотком дурманящей жидкости каждый из друзей остро ощутил потребность оставить прошлое и поговорить о настоящем, а уж заодно немного приоткрыть завесу грядущего дня.

– Так я не понял, – изрек Аламез, с трудом ворочая непослушным языком. – Если ты три года в Гендвике прожил и за мной шпионил, то когда ж ты рыцарем-то стать успел? Почему тебя граф знает, и не просто знает, а уважает? Будешь отвечать, а-а-а? Как там тебя…сейчас кличут? Ванг Фербилг, кажись…

– Не шпионил, а приглядывал, спину прикрывал! Такого шалопая, как ты, без присмотра оставлять нельзя! – уточнил Анри, не думая обижаться. – А что до титула касается, то все это липа! Нет, конечно, благородный рыцарь ванг Фербилг на самом деле существует, и щас даже гдей-то странствует: то ль подвиги свершая, то ль от общества людского отдыхая, но я не он! Мне бумаги Мартин подделал, притом сегодняшним утром, перед самым началом турнира. Он же мастак герольдам в глаза пылюгу пускать. Я ж вот даже шибко сомневаюсь, а не фальшивки ли твои бумажки на самом деле, несмотря на все заверения Гентара. Ты ж его знаешь, любит потемнить да попутать наш старый дружок! – Анри засмеялся, но, вовремя сообразив, что голос у него не тихий, а он выпил уже многовато, чтобы пытаться его контролировать, перешел на вкрадчивый шепот: – А граф меня не знает, просто молва о странствующем рыцаре ванг Фербилге по всей Геркании идет, так что правители с его голосом считаются. К тому ж Гентар заверял, что я на рыцаря очень даж похож, как ростом, так и усами!