Они спустились и вошли в соседнюю дверь, и опять им никто не попался. Казалось, что все вокруг вымерли. За этой дверью лестница вела и наверх, и вниз. Люда секунду поколебалась, а затем уверенно потянула Сергея вниз.

Спускались они довольно долго, а потом начался лабиринт, по крайней мере, так всё выглядело для непосвящённого. Постройка была арочного типа, с низким потолком и белёными стенами, на которых регулярно попадались иконы и подвешенные под ними лампадки. Свет был только от лампадок, очень неяркий, по стенам тревожно метались тени, и общее впечатление получалось довольно гнетущее. Лики с икон смотрели требовательно и укоризненно, как будто вопрошали: «Вы зачем сюда забрались, нечестивцы?»

Наконец они вышли в большой зал, также очень тускло освещённый, из которого шло несколько ответвлений. Тут Люда застряла в нерешительности, явно не понимая, в какой проход повернуть.

– Ты знаешь, чувство такое, будто кто-то не пускает дальше, приказывает возвращаться назад, – прошептала Люда Сергею. У него и у самого возникло такое ощущение, но он решил плюнуть и потянул Люду в крайний правый проход.

– Пойдём по правой стороне, – так же шёпотом сказал он Люде. Они двинулись вперёд, и тут, абсолютно бесшумно, им навстречу выскользнул мужчина в одежде, напоминающей кимоно, только странного кроя. Грубая рубаха, и штаны – всё серого цвета, а ноги босые…

Лицо вышедшего терялось в тени, он не говорил ни слова, просто вышел и встал, наклонив голову, но было понятно, что дальше идти нельзя.

– Простите, – опомнилась Люда, – мы ищем епископа Евпатия, насчет венчания. А вы… – Люда запнулась, так как мужчина не говорил ни слова, даже не поднял головы.

– Мы, наверное, заблудились, – вмешался Сергей, – извините, мы, пожалуй, пойдём, – он аккуратно переместился вперед, закрыв собой Люду, и начал подталкивать девушку назад.

И тут Сергей опешил. Мужчина, который, казалось, абсолютно безучастно смотрел, как они пытаются ретироваться, вдруг, буквально в несколько неуловимых движений, перетёк в противоположную сторону комнаты и закрыл им выход, встав так же – в позу безучастного наблюдателя. Сергей, чьи нервы были на пределе, не выдержал, решив, что события приобретают дурной оборот, и нанёс несколько коротких ударов по телу незнакомца. Точнее, попытался нанести. Незнакомец, ни разу не соприкоснувшись с ногами и руками Сергея, уклонился от его ударов так легко, будто их пытался нанести семилетний ребёнок, а сам Сергей потерял равновесие и постыдно влетел в стену. «Ах, ты, зараза!» – подумал он, и попытался достать этого ниндзю в прыжке. Результатом оказалось то, что Сергей очутился на полу, на спине, пребольно грохнувшись об пол. Похоже, этот флегматик сумел провести подсечку в тот момент, когда Сергей, промахнувшись, приземлялся на левую ногу. Он вскочил и уже аккуратно, не делая резких и лишних движений, пошёл на противника, пытаясь течь и качать маятник, как его долго и, в общем, небезуспешно учили на тренировках. И, неожиданно для себя, пропустил мощный боковой удар в подбородок и лоу-кик в бедро. Только последнее движение, в котором Сергей сумел слегка уклониться от удара в голову, спасло его от сильного нокаута, но нокдаун Сергей заработал качественный – в голове всё плыло и двоилось. Это было очень обидно, но, похоже, Сергей напоролся на какого-то неизвестного супермастера, сенсея-тень, легенды о которых так любят рассказывать все адепты контактного боя.

– Серёжа, ты как? – тревожно спросила-просвистела Люда, подбежав к поверженному другу.

– Хреново, – коротко ответил он. Это относилось и к разворачивающимся в зале событиям, поскольку из остальных проёмов вышли ещё три человека, и среди них тот, который так напугал Сергея во сне.

– С чем пожаловали, чада Божьи? – участливо и иронично спросил он. – Никак жениться надумали?

Решив на сегодня не разделяться, Эпштейн и Каганович остались в ресторане, устроив там штаб по координации совместных действий. В обычной, повседневной жизни у каждого из них были свои интересы, и встречались, а тем более совместно проводили время они совсем не часто, но сейчас ситуация требовала мозгового штурма. Для начала они вызвали своих аналитиков, сдвинули им вместе несколько столов и объявили, что кормить начнут только тогда, когда те станут выдавать правдоподобные анализы и дееспособные идеи. При этом смешанная группа выглядела очень эклектично: если Эпштейн был приверженцем традиций, даже регулярно посещал синагогу и аналитики у него все были, как он сам говорил, «из наших», то у Кагановича аналитическая группа представляла собой просто какой-то карнавал: два абсолютно лысых мужика монголоидного типа в оранжевых хламидах; явно ортодоксальный «хасид» с абсолютно анекдотичной внешностью; длинноволосый то ли парень, то ли девушка, говорящий (-ая?) по-русски с сильным французским акцентом; одетый во всё чёрное, бритый наголо здоровенный мужик с татуировкой на шее в виде ошейника из скреплённых между собой свастик; интеллигентного вида молодой очкарик абсолютно славянской наружности и уже упоминавшийся ранее Аркаша. Для тех, кто знал Кагановича, такой странный набор объяснялся просто. Дело в том, что Михаил сам, лично, мог заменить собой хороший аналитический центр – у него был мощнейший интеллект с безупречно выстроенными причинно-следственными связями и воистину чудовищный багаж знаний из разных областей человеческой науки, в особенности из истории, математики и философии. Чего ему не хватало, так это умения производить на свет хоть в какой-то мере правдоподобные предсказания событий, которые сбывались бы с вероятностью выше, чем пятьдесят процентов. То есть, проще говоря, несмотря на просто блестящий аналитический ум, у него была очень посредственная интуиция. Это было очень странно, но это было так. И Каганович, чтобы не распылить средства, доставшиеся в управление от родителей, начал сбор команды людей, чьи предсказательные возможности были основаны не на фундаментальных знаниях, а просто даны им Богом или развиты ими самими с помощью различных эзотерических практик. Такой сплав позволил Кагановичу всего за семь лет стать настоящим миллиардером, входящим в ежегодные списки пресловутого журнала «Форбс», и одним из самых богатых людей в стране, что само по себе достойно уважения. Тем более что свои первые большие деньги он сделал абсолютно честным путём. Ну, а потом у него хватило ума не отказываться от предложений настоящих «больших дядей», которым понравился стиль блестящего молодого человека и которые и дали ему прозвище «Вундеркинд». Единственное, что несколько пугало знавших его поближе людей, – это его пристрастие ко всякого рода эзотерике и мистическим тайнам, в которое он вкладывал просто огромные деньги. Даже сейчас в разных районах мира, традиционно признанных таинственными и сакральными, работали несколько его экспедиций, снаряжённых по высшему классу. Почти все считали это забавами молодости и думали, что с возрастом это пройдёт, и только он один знал, что эти поиски уже принесли ему такие знания и артефакты, которые окупали вложенные деньги с лихвой. Сейчас же его «сакральный легион» был привлечён для решения достаточно важной задачи – как поступить правильно в сложившейся ситуации.