просто наполнить лёгкие воздухом, а вот сверхсилу даже не приходилось тянуть — собирал её чуть ли не помимо собственной воли. Давление всё нарастало и нарастало, затем гул установки чуть изменил тональность, меня дёрнуло и потянуло вперёд ещё быстрее, а дальше — сорвало с сиденья и зашвырнуло пылающей звездой в такие дали, куда никогда не сумел бы добраться самостоятельно.

Очнулся обмякшим в кресле. Леопольд приставил к нему лесенку, тогда я дрожащими руками расстегнул ремни и спустился вниз, едва не сверзившись со второй перекладины. Техник мигом поставил рядом ведро и сделал это чертовски своевременно — меня тут же в него вывернуло.

Каким чудом отработал смену — не понял и сам. Исключительно на морально-волевых, пожалуй. Всего так и продолжало раскачивать. Ужинать не пошёл, кое-как добрёл до квартиры, разделся и повалился на кровать, а уже утром растолкал Миша Попович.

— Петя, подъём! На занятия пора!

Встал как-то, подивился до омерзения горькому привкусу во рту, который не прошёл даже после чистки зубов, и завтракать не стал, поплёлся на занятия. До того дошло — повстречавшийся на перемене Лев отметил:

— Какой-то у тебя вид бледный.

Я досадливо поморщился.

— Меня с малой суперпозиции сдёрнули.

— А! — понимающе протянул бывший одноклассник. — Обычное дело. Но ты лечащему врачу всё же покажись, чтобы программу откорректировали.

Лечащему врачу? Мысль навестить Лизавету Наумовну показалась не лишённой смысла, но — не пришлось. Узнавший о проблемах с самочувствием Леопольд сразу выдал какие-то укрепляющие таблетки.

— Грибочки серьёзно печень садят, — пояснил он. — Но без них никак, придётся потерпеть. Жирное, жареное и крепкий алкоголь пока исключи.

— Да не увлекаюсь вроде, — пожал я плечами и спросил: — Ну и что у нас на сегодня?

— Да ничего нового!

Так оно и оказалось. Но это что касается процедур, а вот вместо ставшего уже привычным варенья к чаю выдали странные на вид медовые козинаки. Вкус у них оказался каким-то совсем уж непривычным, но не сказать будто неприятным. И почти сразу проявился эффект, чем-то сравнимый с головокружением после приёма жидких грибов, только не столь явно выраженный и куда более мягкий.

— Сытные, — отметил я и уточнил: — Это что?

— Мёд и обжаренные кузнечики, — с невозмутимым видом поведал мне Леопольд. — И то и другое с двенадцатого витка Эпицентра.

К горлу подкатил комок тошноты, и я спешно приложился к кружке с травяным настоем.

— Ты серьёзно?!

Лаборант кивнул.

— Это ещё что! Золотых румбов лягушками и змеями подкармливают. Эпицентр только на теплокровных влияет: земноводным, пресмыкающимся и насекомым там раздолье, вот и накапливают в себе что-то такое. Мёд так и вовсе чистая амброзия! А бывает, и рыбную диету назначают, там и пруд есть.

Я поднялся из-за стола, покачнулся, но устоял на ногах и отправился в парилку. Попотел там должное время, а после предпринял попытку раздвинуть границы возможного в процедурной с соляными стенами — пожалуй, даже успешно.

Первый урок на курсах прошёл в индивидуальном режиме, два следующих занимался с уже знакомой группой, а вот в тире разве что полсотни патронов сжечь успел, прежде чем обратно в свой кабинет выдернул Василий Архипович.

— Сделай из него оператора, очень прошу, — обратился он к молодому человеку лет двадцати пяти, который мало того что развалился в его кресле, так ещё и закинул на стол ноги по примеру заокеанского хулиганья.

— Легко! — небрежно отозвался незнакомец, а стоило инструктору оставить нас наедине, тут же порывистым движением вскочил из кресла.

Худой, высокий, подвижный словно ртуть. Тёмные глаза, длинный нос, вытянутое лицо. Такого раз увидишь, не забудешь. Распахнутый лабораторный халат, надетый поверх дорогого костюма, растрёпанная шевелюра и тапочки на босу ногу добавляли сходства с классическим безумным изобретателем, и всё бы ничего, но оператором незнакомец не был. Самый обычный человек, разве что донельзя экстравагантный.

— Давай знакомиться! — заявил непонятный тип и резко выкинул вперёд руку. — Герасим!

Я пожал костлявую ладонь и с некоторой даже оторопью представился:

— Пётр.

— А поведай мне, Пётр, чему тебя научили помимо программы ускоренных курсов комендатуры?

Вопрос поставил в тупик, но я быстро собрался с мыслями и перечислил:

— Алхимической печи, техникам открытой и закрытой рук и постановке кинетических экранов, но не полноценных конструкций, а…

— Дальше! — перебил Герасим.

— Ещё автоматическое заземление изучаю.

— Это что за зверь?

Я раскрыл портфель и вытянул пособие. Почти неуловимым для глаза движением Герасим выдернул его из моей руки и принялся быстро-быстро листать.

— Какой потенциал удерживаешь на постоянной основе?

— Шестьсот килоджоулей пока, — сообщил я. — Чуть больше, наверное, уже даже.

— В баню! — Герасим порывистым движением выкинул книжицу через плечо и запустил обе пятерни в пышную шевелюру. — Да уж, задачка!

— Да что не так с автоматическим заземлением?!

— С твоими способностями и обычного за глаза хватит! Шестьсот килоджоулей для активной защиты — это курам на смех. Тебя любой серьёзный противник прихлопнет будто мошку! Ты — москит! Ты должен быть нацелен на атаку и превентивное разрушение чужих конструкций, в крайнем случае — на уклонение. Никаких действий от обороны. Пропустил удар — умер.

— Да это понятно, — поморщился я. — Только защиту ещё продавить нужно.

— Бред! — экспрессивно выдал Герасим. — Чему тебя учили? Я тебе скажу: ерунде тебя учили! Ты — оператор девятого витка. Твой удел — либо удар исподтишка, но тут я не советчик, либо вхождение в резонанс. Согласен?

Я неуверенно кивнул.

— По факту твой ключ к успеху — это резонанс. А в резонансе ты работаешь с энергией в противофазе, и учить тебя надо приёмам негативов!

— А их чему-то особенному учат?

Герасим от избытка чувств даже себя ладонью по лбу хватил.

— Ну разумеется! Энергетические конструкции им малоинтересны, только прямое воздействие, только бескомпромиссная атака! — Странный тип заметался по кабинету, затем указал на стол и скомандовал: — Садись и пиши! — Но сразу передумал: — Нет, пока не нужно! — Он вздохнул, успокоился и начал вещать: — Негативы являются для прочих операторов неудобными соперниками, поскольку взаимодействие обычной сверхсилы и сверхсилы в противофазе приводит к разрушению энергетических конструкций. Появляется возможность заведомо более слабым воздействием свести на нет более сильное. Это не такое уж великое преимущество, поскольку действует в обе стороны. Просто негативов затачивают на противодействие нормальным операторам, а тех в большинстве своём ничему такому не учат. Вас для этого слишком мало. От силы — полпроцента, а то и меньше.

Таких, как я, не было вовсе, но упоминать об этом не стал, продолжил заинтересованно внимать новому наставнику.

— Чем меньше передел сверхсилы в другие формы энергии, тем активней проявляется эффект взаимного