– Девять…

Ну, вот и все. Он сделал это. Сколько пройдено, сколько выстрадано. Сколько сил потрачено… Полгода? А может – двенадцать лет?..

– Восемь…

Полгода – от Добрынина. Двенадцать – от Зоолога. Треть жизни – на месть… Стоит ли оно того?.. Да. Стоит.

– Семь…

Месть – это наказание, пусть даже во многом уже бессмысленное. Тем, кто погиб – им месть не нужна. Но месть нужна живым.

– Шесть…

И прежде всего – месть нужна тому, кто мстит. Чтобы продолжать жить. Чтоб не чувствовать до конца дней бессмысленность своего существования. Не сгорать от стыда и злости, не сгибаться до земли под неподъемной ношей, осознанием того, что – не смог. Не сумел. Не справился.

– Пять…

Да и месть ли это?.. Не месть это вовсе… Вернее – не одна только месть!

– Четыре…

Сколько дел на счетах Братства? Сколько пролитой крови? Сколько жизней? Не слишком ли много? Не пора ли остановить?..

– Три…

Право сильного – это палка о двух концах. И если ты поступаешь по праву сильного с другими – будь готов, что однажды так же поступят и с тобой. Да. Это так. Отец Кирилл был прав.

– Два…

Велик был пусковой арсенал Державы. Много было в кладовых – и до сих пор не все израсходовано. Хотя бы одна ракета – но поднимется, уйдет на Каспий. Хотя бы одна – но и этого будет достаточно. Хватит с избытком.

– Один…

Двадцать лет ждал «Периметр» своего часа. И хотя не для такой цели был предназначен, не по воробьям палить – но и теперь по прямому назначению послужит. Возмездию и справедливости.

– Пуск.

Гул, сопровождавший отсчет времени, утих на какую-то долю секунды – и внезапно, резким скачком, вырос до невероятного предела, врезал акустическим ударом по голове, переходя в закладывающий уши рев… Ракету на экране вдруг толчком выпихнуло из пусковой шахты. Окутанная тугими, огненно-рыжими бутонами огня и дыма, она подскочила вверх, зависла на мгновение над бетонным полем на полный корпус, словно задумавшись… и Данил, не успев даже как следует испугаться, сообразил, что все идет как и положено – снизу от ракеты отлетела какая-то болванка, отстрелянная в сторону пиропатронами, из сопла в шахту ударил столб огня… и ракета, набирая скорость и загибая траекторию в сторону, сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее, начала подниматься вверх. И исчезла, спустя несколько секунд нырнув в низко висящие облака. А вместе с ней, постепенно растворяясь в небе, исчезли сначала грохот, а затем и гул.

Мертвая Рука вцепилась в Братство мертвой хваткой.

Из бункера они сумели выбраться только к утру – автоматика, переводя КП в режим полной автономии при пуске, блокировала все двери и лифт, и сняла блокировку лишь через двенадцать часов. И хорошо, что мягкий женский голос из динамиков оповестил об этой процедуре, запустив отсчет каждого часа – в противном случае от ожидания и неизвестности, сидя под толстенной гермодверью, можно было бы сойти с ума.

Связи в бункере не было, но Добрынин за бригаду особо не беспокоился – полковник на поверхности, личный состав в надежных руках. Да, грыз его некий червячок тревоги – но не особо усердствовал. Так… покусывал. И потому они разбрелись по каютам, завалились на боковую и отоспались на несколько суток вперед, даже караул не выставляли. Но как только выбрались на поверхность – сразу же запросил по связи Фунтикова, выяснить положение дел. И как оказалось – червячок тревоги грыз его не зря.

Видимо, сеанса связи с Каспием у Братства не получилось. И не нужно обладать семью пядями или аналитическим складом ума Шерлока Холмса, чтоб сопоставить два факта: стартовавшая с «Периметра» ракета и отсутствие связи с базой. Паук все прекрасно сопоставил и понял. В три часа ночи сеанс связи не прошел – а в пять часов Братство ударило единым кулаком, стараясь прорваться из города к тракту на Пензу.

Видимо, Паук все же не обладал информацией о реальной численности противника. Не знал про тяжелую технику, не знал про перевес в людях – ну или по крайней мере в каком количестве все это имеется… Сначала война пошла для Братства довольно успешно. Ударив всеми силами, они смели легкий заслон в районе трех девятиэтажек, несколькими бронегруппами прошли по улице Балашовской, закрепились на углу войсковой части, подтянули резервы, перегруппировались – и ударили снова. Попробовали пройти по Красной – но их встретили заслоны Первой группы оперативного блокирования, бойцы которой тут же сожгли один из танков. Противник не стал ввязываться в невыгодный для него бой, ушел дальше перпендикулярно улице, решив прорываться через частный сектор. Однако это сыграло с Братством нехорошую шутку – забравшись в дебри, они не только собрали на себя всех монстров округи, но и уперлись в овраг Шишковки. В тот самый овраг, где до сих пор плескалась красноватая мгла и откуда время от времени доносились странные скрипы и скрежет. Лезть туда не решился никто, даже и по приказу Самого – лучше смерть от пули, чем от таинственной и страшной своей неизвестностью красной преисподней. Бронегруппы попытались нащупать дорогу в обход оврага, через мешанину из заросших огородиков, домишек, заборов, сараев и гаражей, расположенных по его краям – но пройти тут даже и на гусеничном ходу оказалось практически невозможно. А ведь им нужно было протащить за собой не только танки и «бэтээры» – но еще и тягачи на колесном ходу, цистерну с топливом, несколько единиц более мелкой техники… К тому же здесь им противостояли легкие стрелки, привыкшие работать в подобных условиях и чувствующие себя как рыба в воде. Затея оказалась невыполнимой, и, отказавшись от нее, Братство откатилось назад. На угол войсковой части, где и заняли позиции, прикрывая отход в позиционный район Убежища.

Фунтиков не давил. Берег людей и технику. Он ввел в бой обе группы оперативного блокирования и обе артиллерийские группы подавления, отсекая противнику отход вверх к кладбищу и вниз к центру города – и таким образом оставил лишь возможность отойти назад, к Убежищу, загоняя в мышеловку. «Грады» и САУ ждали своего часа… Так же в город были введены все четыре оперативно-тактические группы и вернувшийся недавно танковый корпус – но они пока стояли в резерве и в бой не вступали.

Это была первая новость. Почему Паук решил прорываться по тракту на Пензу, а не уходить по железной дороге в сторону Ртищева, Добрынин понял лишь тогда, когда услышал вторую. Танковая группа успешно отстрелялась, благополучно ушла из-под ответного огня, укрывшись за рельефом местности, сделала бросок ближе к городу и, снова выйдя на позиции, отработала по бронепоезду второй раз. В результате половина вагонов-теплушек была разбита в хлам – а вместе с ними, естественно, погибла и часть личного состава. Сколько – точно не известно, но как минимум полсотни бойцов отправилась в места вечной охоты. Кроме того было разбито два вагона с тяжелым артиллерийским вооружением и опрокинута под откос платформа с танком. И самое главное – падая, эта платформа повредила и кусок железнодорожного полотна, так что теперь проход по железной дороге с ходу, без остановки и ремонта, был невозможен. Сам бронепоезд все же дошел до вокзала и разгрузился, усилив группировку. Насколько усилив – этого полковник не знал.