алхимическую лабораторию. Когда-то, много десятков лет назад, в каждом уважающем себя поместье было специальное помещение для алхимических экспериментов. Благополучие нас избаловало: приходилось колдовать над опасным зельем, сидя за роскошным мраморным столом.

Я оборвала ярко-красные лепестки, поставила котел на огонь и прислушалась к приятному, немного пряному запаху кордера. Когда-то вокруг нашего дома (кстати, того самого, что построил Конрад) цвел настоящий кордеровый сад. Увы, со временем от него почти ничего не осталось. Садовник выращивал пару кустов, но больше в качестве символа: Кристалл срезала их и ставила в вазу перед приездом особо важных гостей. Я работала с кордером очень давно, во время практики в колледже, но никогда еще не делала противоядий.

Тем временем лепестки в горячей воде начали давать сок. Вскоре кухню и часть столовой заволокло розоватым паром, и пришлось открыть все окна.

– Это поможет? – тихо спросила Сиси, до сих пор безмолвно наблюдавшая за моими приготовлениями.

Я не удостоила ее ответом. Не было сил вести светскую беседу с прислугой, и что греха таить: я запомнила ее пренебрежение. Очевидно, служанка была влюблена в Райана, но меня заперли в этом доме не для того, чтобы быть подружкой для всех трепетных девиц в округе.

Пока зелье весело булькало, я занялась незрелыми цветками. Лепестки в них еще не сформировались, а хрупкие прожилки были тонкими, но прочными нитями, которые следовало достать.

– Ты алхимик? – снова сделала попытку влезть мне под руку служанка.

Из вредности я решила ответить:

– Нет. Но спала с одним алхимиком. Он меня многому научил.

– Варить такие сложные зелья?

– Зелья? А, нет, я про позы и стоны. Про зелья я читала в женском журнале.

С лица Сиси сошла краска, а я хихикнула и убавила огонь.

– Кайла – магистр алхимии, – сказал вошедший в кухню Мэнфорд.

– Не льстите мне, я теоретик. И я даже не уверена, что противоядие верное.

– А мне интересно, как отравленный нож оказался у тебя? Я наблюдаю за тобой, Кайла, ты искренна. Тебе страшно. Ты боишься потерять Райана и все еще его любишь. Значит, ты не хотела его убить. И не знала, что нож отравлен. Кто дал тебе нож?

Я разделила зелье на две чаши. Одну накрыла пергаментом, а во вторую бросила иглы и нити.

– Тот, кто перешагнет через ваши трупы, если вы будете мешать его играм.

– Ким?

Я пожала плечами. Конечно, Мэнфорд знал о Ким. Все знали о Ким.

– Я думал, она в лечебнице.

– Я тоже. Сейчас мы не можем проверить, верно? Но если это Ким – то Райан поправится, так что молитесь, Мэнфорд.

Подхватив поднос с чашками, я направилась к лестнице.

– И на всякий случай проверяйте замки. Ким любит играть с мышками в их домике.

Райана трясло. Жар только усиливался, он что-то бессвязно бормотал и вряд ли понимал, что я здесь. Я различила и свое имя тоже, но не вслушивалась. В ушах звенело от напряжения. И я вдруг испугалась, что не выдержу и потеряю сознание. То ли от усталости, то ли от страха.

– Будет больно, – предупредила я. – Очень. У меня нет ничего, что облегчит боль или усыпит тебя. Придется терпеть. Постарайся, пожалуйста, не двигаться. По возможности. И не кричать. Это меня очень пугает, а делаю я такое впервые. Ты вообще любишь быть у девушек первым, Хефнер.

Райан едва заметно кивнул.

– Тогда вперед, – выдохнула я.

Взяла чашу с раствором и медленно начала лить на рану. Райан заорал так, что я до боли в побелевших пальцах сжала чашу. Только бы не уронить, тогда он попросту свихнется или сердце не выдержит. Кровь смешалась с отваром, рана выглядела еще страшнее, чем прежде. Руки дрожали, из-за чего лила я неровно, порциями, и каждый раз, когда раствор касался раны, Райан выгибался. Я видела, что он старается не двигаться, пытается облегчить мне задачу, но боль была сильнее. От жалости и необходимости мучить его на глазах выступили слезы.

Отвар кончился, казалось, спустя целую вечность. Но постепенно Райан затих и, хоть грудь его тяжело вздымалась, больше не кричал. Как ни странно, в комнату никто не зашел. Хотя наверняка обитатели дома собрались под дверью, а от того, чтобы убить меня, Мэнфорда отделяло лишь осознание, что выбора все равно уже нет.

– Прости, – шепнула я, проводя рукой по светлым волосам, – еще не все. Но потом ты поспишь, обещаю. Даже расскажу тебе сказку. Потерпи немного.

Руками я свела края раны. Райан застонал, сжав зубы, когда игла проколола кожу. Но с этим я справилась быстрее. Шитью нас обучали, и оказалось, шить кожу ничуть не сложнее ткани. Хотя в занятиях я не преуспевала, так что, если Райан выживет, жуткий шрам будет до конца дней напоминать ему, как опасно связываться с семейством Кордеро.

Я еще раз обработала все остатками отвара и наложила сухую повязку.

– Надо сбить жар, – сказала я скорее себе, чем Райану.

Снова набрала холодной воды и сделала компрессы, теперь уже по всему телу. Лишним не будет.

– Теперь борись, – шепнула я ему. – Спи и поправляйся. Если нам повезло, ты поправишься.

– А если нет? – сквозь сон с трудом спросил Райан.

– Тогда обо мне пойдет дурная слава.

Я собрала в опустевшую чашку все флаконы с зельями, что давал целитель, и потушила свет, оставив только пару свечей. Райан уже спал, измученный и уставший. Мне хотелось верить, что так действует зелье, но я все равно вслушивалась в его дыхание.

Мэнфорд встретил немым вопросом. Я только пожала плечами.

– Посмотрим. В любом случае выбора не было. Вот, – протянула ему чашку с флаконами, – проверьте зелья.

– На что ты намекаешь?

– Не намекаю. Говорю прямо. Зелья не помогали ране затягиваться, они ее раздражали. Вот, – я сунула ему под нос палец, – я порезалась, когда получила нож, а когда меняла Райану повязку, зелье попало на ранку. Обычная царапина, а не может затянуться несколько дней. Или ваш целитель идиот, или в эти флаконы он влил совсем не заживляющие зелья. Я обработала рану отваром кордера. Буду благодарна, если об этом никто не узнает, отвар кордера признан наркотиком, и за такую алхимию может влететь.

– То есть все это время рану надо было просто промывать?

– Не просто, а противоядием. И зашить. Сейчас раны зашивают. Сначала я думала, что в вашей глуши целители просто не умеют накладывать швы. Но потом заметила у Райана шрам на левом плече. Там явно видны следы нитей. Лекарских шелковых у меня не было, но нити кордера даже лучше –