- Нет, нет, ты начал первым, - сказала она. - Валяй говори. Я вся внимание. - Она нежно улыбнулась ему и села напротив.

- Ты действительно готова меня выслушать, Тилли? Потому что я скажу тебе нечто ужасное. Я хочу тебе многое сказать, но начну с главного, с того, что я только что узнал. Мне бы так хотелось, чтобы ты вышла за меня замуж! Ты мне так нужна, особенно сейчас!

«Опять он с этим разговором. Значит, придется сказать ему о своем решении прямо сейчас. Так больше продолжаться не может». Тилли тяжело вздохнула, закурила сигарету, предложила закурить и Руфусу. Он покачал головой. Руфусу не нравилось, что Тилли курит, и она часто говорила ему, что обязательно бросит, хотя не думала об этом серьезно.

- Послушай, Руфус, - начала она нерешительно, - мне сделали предложение.

- Да? - спросил он с растерянным видом. - Какое предложение? - Руфус разволновался. - Другой мужчина?

«Господи, он еще пытается шутить».

- От целой компании мужчин.

- Не понимаю, Тилли.

- От компании по производству косметики. «Розенталь». Слышал о такой?

- Боюсь, что нет.

- Это очень большая компания. Они хотят подписать со мной контракт.

- А ты этого хочешь?

- Да.

- Тогда тебе надо взять хорошего юриста, чтобы он тщательно проверил все пункты этого контракта.

Руфус улыбнулся ей, но она не ответила на его улыбку.

- Я так и сделаю. Сумма контракта очень большая.

- Сколько?

- Около двух миллионов долларов.

Руфус присвистнул:

- Да, это много. Тилли пожала плечами:

- Возможно.

- Тилли, что происходит? Ты просто на себя не похожа.

- Я такая, как всегда. Возможно, даже больше, чем всегда.

- И как твой контракт отразится на нас?

- Мне придется жить в Нью-Йорке. По крайней мере год.

- И?

- Что «и»?

- Ты собираешься туда ехать?

- Конечно. Не могу же я отказаться от двух миллионов баксов.

- Почему ты не сказала мне об этом раньше? Мы могли бы все вместе обсудить.

У Руфуса был такой жалкий вид, что Тилли смягчилась:

- Руфус, мне очень жаль, но я приняла решение только сегодня. Мне кажется, что это тебя совершенно не касается.

- Тилли, все, что касается тебя, касается и меня, и ты это прекрасно знаешь.

- Да, знаю, - ответила Тилли. - Мне кажется, что это даже к лучшему. Разлука пойдет нам на пользу.

- Почему? - Руфус подошел к ней, взял за руку и нежно поцеловал.

Тилли заглянула ему в глаза, полные нежности и любви, и ее сердце заныло.

- Мне очень жаль, - сказала она, - но для меня так будет лучше.

- Но не для меня. Тебе все же следовало поговорить со мной.

- Зачем?

- Затем, что я люблю тебя, Тилли. Затем, что я хочу жениться на тебе. Быть всегда рядом с тобой, и ты прекрасно это знаешь.

- Да, Руфус, я знаю, но…

- Может, ты разлюбила меня? Может быть, дело именно в этом?

- Нет, Руфус, я тебя люблю, но любовь это еще не все.

- Для меня - все.

- Это неразумно, - ответила Тилли, вставая.

- Я так не считаю.

- А я считаю. Руфус, мы не можем пожениться. Я говорила тебе об этом сотни раз. У нашего брака нет будущего. Это будет… как бы получше выразиться… перетягивание каната. Изо дня в день. Ты будешь стараться переделать меня, а я тебя, и из этого ничего хорошего не получится. Это не сделает нас счастливыми, и в конце концов мы расстанемся. Лучше это сделать прямо сейчас, пока мы окончательно не поссорились. Поэтому я приняла это предложение. Поэтому я и уезжаю. Так будет лучше. Неужели ты не понимаешь?

- Нет, - ответил Руфус, - не понимаю. Я просто не верю своим ушам, Тилли. Это просто невероятно.

- Не понимаю почему? - спросила Тилли, начиная раздражаться. - Я же тебе сказала, что мы не будем счастливы вместе. Судьба подбрасывает нам хороший выход из положения.

- Как все у тебя просто. Ты приняла решение, и мы должны расстаться. Я тебя правильно понял, Тилли?

- Ну да. - Тилли пыталась найти подходящие слова, но это ей давалось с трудом. - Наверное, так, Руфус. Мне жаль, но это так.

- Понятно, - ответил Руфус, поднимаясь с дивана. - Теперь мне все понятно, хотя, впрочем, не совсем. Неужели причина только в двух миллионах долларов? Мне кажется, что здесь есть и что-то другое. Пока не знаю что. Не знаю, стоит ли тебя об этом спрашивать, но как юрист я должен расследовать этот случай и найти ему объяснение. Мне кажется, что сегодня что-то произошло, что заставило тебя изменить свое отношение ко мне. Ты с кем-то встретилась, или…

- Нет, я ни с кем не встречалась. Хотя, действительно, я познакомилась с твоей матерью, узнала, как она к тебе относится. С твоим отцом… Сегодня я поняла, что не смогу войти в твою семью. Это просто невозможно.

- И тебе не хочется даже попробовать? Я все время старался жить твоей жизнью, хотя это очень трудно, но я старался.

- Да, это трудно, - ответила Тилли, - между нами большая разница.

- В чем она, эта разница?

- Люди, с которыми я живу и работаю, говорят на одном со мной языке, они ходили в ту же школу, ели ту же еду, на той же скатерти, что и я. У нас все общее.

- Да, это так, и мне не все в них нравится. Мне, например, совсем не нравится, когда люди часто ругаются, употребляют жаргонные словечки. Мне не нравится, когда они постоянно говорят о том, что сейчас модно или не модно, чьи фотографии печатаются в журналах. Все это скучно, но я пытался приспособиться, потому что это твой мир, твоя жизнь. Мне казалось, что тем самым я помогаю тебе. Возможно, ты считаешь по-другому. Возможно, у тебя иной взгляд на вещи. Если ты приняла решение, что нам следует расстаться, что ж, пусть так и будет. Наверное, это к лучшему, если учесть, что ты принимаешь такие серьезные решения, даже не посоветовавшись со мной.

К своему ужасу, Тилли поняла, что он сейчас уйдет, уйдет навсегда, и ей вдруг стало холодно, несмотря на то, что в комнате стояла нестерпимая духота. Ей стало по-настоящему страшно потерять его. Она была уверена, что приняла правильное решение, но расстаться с Руфусом навсегда было выше ее сил. Она смотрела на него и чувствовала, как ее охватывает паника. Как она будет жить без него, без его любви, его дружбы, его внимательного взгляда? Как вообще она могла раньше жить без него, все эти двадцать лет ее жизни? Но она не видела альтернативы и, вместо того чтобы объяснить ему, что она чувствует, как ей трудно расстаться с ним, продолжала сидеть, молча глядя на него.