днем рождения, Гарет, — сказал он тихо. — Надеюсь, ты не возражаешь, что я здесь с твоей сестрой. Если тебе станет легче, это она преследовала меня. Преследовала и донимала, пока ей не удалось запереть меня и…

С моих губ сорвался смех, когда я игриво толкнула Данте и шлепнула его по груди, чтобы отчитать за эту чушь. — Как скажешь, Drago.

— Я оставлю вас двоих поговорить, — с усмешкой сказал Данте, прижимаясь поцелуем к моим волосам. — Папа все равно хочет услышать все о тебе, и у меня полно других членов семьи, которых я могу призвать. Бери столько времени, сколько пожелаешь.

Он отошел от меня обратно к плакучей иве, а я опустила глаза на маленький торт и медленно опустилась на колени, чтобы побыть немного с братом. В конце концов, нам нужно было многое наверстать, и если он действительно здесь и слушает, то я была уверена, что этот разговор может затянуться надолго.

Я положила пирог на край его надгробия и, борясь с комком в горле, подумала о том, сколько, должно быть, стоил этот участок моим Королям и сколько усилий они приложили, чтобы сделать его идеальным.

— Ну, Медведь Гэр, я даже не знаю, с чего начать, — пробормотала я, доставая из коробки простую урну и переворачивая ее в руках.

Рядом с могилой лежал совок, и я подняла его и начала копать ямку в земле, готовясь поместить туда пепел. Возможно, я не была полностью уверена в том, что останки моего брата действительно находятся в этой урне, но если это так, то это было идеальное место для его упокоения.

Я смочила губы и медленно подняла урну с его прахом в руки, прежде чем опустить в яму, которую я вырыла для него. В тот момент, когда я начала засыпать прах землей, свет упал на белый камень в центре урны, и я задохнулась, вынимая его. Я почти забыла об этом странном кристалле, который я нашла среди его вещей, но когда я взяла его в руку, клянусь, я почувствовала себя ближе к нему.

Я сунула камень в карман своего платья, а затем насыпала остальную землю на место его упокоения.

Солнце неуклонно поднималось в небо, пока я сидела и разговаривала с братом, рассказывая ему о своих Королях и о том, что мы делали, чтобы выяснить, что, черт возьми, с ним произошло. Я ругала его за ложь и загадочную чушь и плакала так сильно, что перестала пытаться вытирать слезы. Я смеялась над старыми историями. Свеча на его торте догорела до глазури, а потом я съела ее за него, дразня его за то, что он слишком медлил, чтобы забрать ее себе.

Было что-то катарсическое в том, что я просто позволяла словам литься из меня. В том, чтобы сказать все то, что я хотела бы сказать ему, пока он был у меня, и раскрыть всю ложь и секреты, которые он скрывал от меня. Я жаловалась на дневник и умоляла его дать мне еще несколько подсказок, чтобы помочь разгадать всю эту тайну, но ничего не получила в ответ.

Я не чувствовала его присутствия здесь так, как чувствовала присутствие отца Данте. И чем дольше я сидела здесь, разговаривая с ним обо всем и ни о чем, тем сильнее росла в моей груди эта предательская надежда. Я знала, что не должна была позволять себе поддаваться ей, но было так трудно сопротивляться. Если я не чувствовала его здесь, то разве нельзя было предположить, что его здесь вообще нет? Что он не умер?

Когда у меня пересохло горло от долгой речи, а солнце било сверху вниз, я, наконец, поднялась на ноги, выпустила длинный вдох и провела пальцами по надгробию Гарета, прощаясь с ним. Прошло несколько часов, и хотя мое горе лилось свободно, а сердце было мягким и ранимым, я также чувствовала себя легче, свободнее. Мой разум был менее затуманен, и меня переполняло желание раз и навсегда разобраться в этой чертовой тайне. Я собиралась выяснить, кто такой Король, заставить его заплатить и выяснить, что именно случилось с моим братом.

Я повернулась и начала идти обратно к плакучей иве, где исчез Данте, но, продираясь сквозь разросшиеся ветви, не обнаружила его там.

Я открыла рот, чтобы позвать его, пытаясь вспомнить, в какой стороне, по его словам, находятся все остальные могилы Оскура, но кладбище было официально открыто для посетителей, и мне казалось неправильным начинать кричать, пока люди здесь навещают потерянных близких.

Стрелять вокруг, используя свою Вампирскую скорость, тоже не очень-то хотелось, поэтому я провела пальцами по статуе Волка, украшающей могилу Мики, а затем снова вышла из-под плакучей ивы на дальнюю сторону.

Я огляделась направо и налево, заметив в обоих направлениях надгробия с высеченным на них именем Оскура, и нахмурилась, напрягая слух, чтобы услышать своего Штормового Дракона. Но никаких звуков от него я не уловила, поэтому я предположила и повернула направо, двигаясь между высокими деревьями и пересекая бурлящий ручей по маленькому деревянному мостику.

Свернув за угол, я оказалась на узкой тропинке между двумя высокими мавзолеями из белого камня. Я очень сомневалась, что там были настоящие трупы, поскольку законы, касающиеся ухода за мертвыми телами, защищают от использования их костей в темной магии, но некоторые части этого кладбища были достаточно старыми, чтобы устареть от этих ограничений. Имена, высеченные на камнях, выветрились, так что я не могла быть уверена, что это все еще могилы Оскура, но тропинка впереди, казалось, изгибалась, поворачивая обратно в ту сторону, откуда я только что пришла, так что я осталась на ней.

Узы слежения, которые оставил мне Леон, говорили о том, что Данте где-то рядом, поэтому я решила продолжить поиски, пока не найду его.

Между деревьями за мавзолеями стояли покрытые мхом статуи, и мой взгляд остановился на фигурах Кентавров, Грифонов, Пегасов и многих других. Каждый Орден был представлен один за другим с небольшими табличками вокруг них, и я поняла, что это места, посвященные фейри определенных Орденов, чей прах был развеян среди других подобных им.

Здесь было так спокойно, что несмотря на то, что я все еще охотилась за своим Штормовым Драконом, я стала двигаться медленнее, наслаждаясь видами и ощущением спокойствия в воздухе. Это было прекрасное место для вечного сна.

Небольшая гравийная тропинка свернула между деревьями, похоже, она могла привести меня обратно в район Оскура, поэтому я свернула на нее, мои высокие каблуки с трудом ступали по неровной