крыльца свечи, достал из буфета блюдца, изобразил на крышке рояля замысловатый натюрморт.

Вот так. Владилена не вернуть, но его смерть может послужить общей пользе. Его любит Брежнев, и убийство знаменитости не останется без внимания властей. На этом надо попытаться сыграть. Конечно, преступление не раскроют, потому что его не было, но отсутствие успеха у розыска и следствия станет ярким доказательством того, что необходимо срочно принимать меры к повышению уровня образования и профессиональной подготовки сотрудников. Сколько служебных записок написал по этой проблеме Николай Губанов! Сколько раз пытался поднять вопрос на совещаниях! Никто его не слушал. Над ним даже смеялись порой.

Ну ничего. Теперь, когда жертвой преступления станет всенародно известный артист, любимец генсека, Губанова наконец услышат. И вреда никому не будет.

Впоследствии Николай удивлялся, что судебно-медицинская экспертиза не заметила опухоль на связках. Впрочем, эксперт ведь обращал внимание в первую очередь на причину смерти, на признаки отравления. И следователь сплоховал, не придал значения словам Губанова, который, описывая последнюю встречу с Астаховым, упомянул о том, что певец курил. Как можно было пропустить такое? Даже он, Николай, человек, совершенно не сведущий, и то удивился, увидев певца с сигаретой. А вот следователь Дергунов упустил из виду. В шестидесятые годы курили почти все, мода такая была, ничего особенного. И Юрка тоже об этом не подумал.

Когда арестовали Славкиного отца, Николай до последнего надеялся, что все обойдется. Разберутся и отпустят. Разве мог он предполагать тогда, что все обернется такими трагедиями? Виктор Лаврушенков, следователь Садков, Славик. Их преждевременные смерти лежат на совести Николая Андреевича. С этой тяжестью он живет десятки лет. Ни одного дня спокойной совести не знал с того момента, как в убийстве обвинили несчастного безобидного Виктора.

А теперь выяснилось, что и смерть сына – тоже его вина. Косвенная, но от этого не менее тяжкая. Убийственная вина.

Что ж, придется признать, что дебютная идея оказалась неудачной и вся партия пошла наперекосяк. Судьба сделала своей последний ход ферзем, и не остается ничего иного, как признать поражение и сдаться.

Нет, он не поступит так, как поступил когда-то Владилен Астахов. Он будет терпеть эту невыносимую боль столько, сколько отведено. Примет свое наказание. Осталось уже недолго, он знает.

* * *

Петр Кравченко

Материалы, которые планировалось собирать в Москве, почти готовы, нужно еще несколько «хвостов» подобрать, кое-что уточнить, и можно возвращаться в Тюмень. Пару недель Петр побудет дома, разберется с накопившимися делами и отправится в другой город: в его предварительном списке еще осталось несколько человек, намеченных для будущей документальной книги.

Интересно, захочет ли Карина ехать вместе с ним? Или он так надоел девушке, что она попросит временный перерыв в отношениях?

Неожиданно позвонила Каменская и пригласила в гости, но не к себе, а куда-то за город.

– Хочу познакомить вас с интересными людьми. Мне кажется, вы не пожалеете, – таинственно сказала она.

Петр сразу согласился, даже не колебался ни секунды. Он любил новые знакомства, жадно всматривался в людей, слушал их истории. В общем, был нормальным журналистом.

– Вы сами не найдете, я за вами заеду, отвезу и потом привезу.

– Договорились!

Карина тут же начала беспокоиться о приличиях.

– Там будет женщина-хозяйка? Если будет, то нужно купить цветы. А маленькие дети? Гостинцы и игрушки для них покупать?

– Не знаю, я не спросил.

– Ну вот ты всегда так, – огорченно протянула девушка. – А вдруг там у кого-то день рождения? Явимся с пустыми руками. Нехорошо. Позвони Анастасии Павловне, спроси.

– Солнце, даже если я спрошу, что толку? Каменская приедет уже через сорок минут, мы все равно не успеем побегать по магазинам. Собирайся, наводи красоту. Если уж так надо – остановимся по дороге и все купим.

Через час они ехали в машине по зимней Москве, малоснежной и угрюмо-грязноватой, в сторону МКАДа.

– Ничего не нужно, – говорила Анастасия Павловна, – там никаких детей, только две супружеские пары.

– Значит, две дамы. Нужны два букета, – упрямо заявила Карина.

– Хорошо, остановимся возле цветочного магазина, если вы настаиваете.

К кому они едут, Каменская говорить отказывалась, только улыбалась весело и немного таинственно.

– Увидите, – повторяла она. – Вам будет любопытно.

После МКАДа они минут двадцать ехали по шоссе, потом свернули на хорошую дорогу, шедшую через лес.

– Здесь, наверное, летом очень красиво, – сказала Карина, не отрываясь от окна. – Даже сейчас классно, а уж когда листва…

– Осенью еще красивее, – заметила Каменская. – Но место действительно хорошее. В этом году зима не очень, прямо скажем, а вот в снежные зимы здесь красота невозможная, глаз не оторвать.

Дом, куда их привезли, снаружи выглядел просторным, без изысков в виде колонн и прочих наворотов, но очень симпатичным. На огромном участке Петр заметил еще два строения, тоже немаленьких, и решил, что это гостевые дома. «К каким-то богатеям приехали, – настороженно подумал он. – Зачем?»

На крыльце их встречал красивый стройный мужчина лет пятидесяти, темноглазый, с обильной сединой. Одежда – джинсы и джемпер – выглядела очень просто и одновременно очень дорого. Он расцеловался с Каменской и провел гостей в большую комнату, где Петр увидел еще двоих: пожилые мужчина и женщина сидели на диване напротив горящего камина.

– Знакомьтесь, – сказала Анастасия Павловна, и лицо ее почему-то приобрело лукавое выражение. – Татьяна Васильевна и Владимир Николаевич Дорошины. И их сын Игорь.

Петр онемел. Неужели эти старики – те самые люди, с которыми больше сорока лет назад разговаривал Юрий Губанов? А Игорь – тот десятилетний мальчик, который сидел в уголке классной комнаты и сочинял свою детскую сонатину? Наверное, теперь он известный композитор…

Карина растерянно протянула Игорю два букета роз. Она тоже не знала, что сказать.

– Сейчас принесу вазы, – невозмутимо произнес Игорь. – Мамуля, красные розы тебе, а розовые Нине.

Петру все-таки удалось справиться с охватившей его оторопью, он кое-как представил себя и Карину, и уже через минуту скованности как не бывало. Владимир Дорошин оставался артистом несмотря на то, что уже не выходил на большую сцену, а его супруга улыбалась так солнечно и приветливо, что гостям сразу стало легко и весело. Татьяна Васильевна щебетала без умолку, и Петр поражался тому, как много слов она ухитряется поместить в крошечный временной интервал. Вот бы ему иметь такую дикцию!

– Настенька рассказала нам, что вы интересуетесь тем милиционером, который приходил к нам расспрашивать про Левшина. Мы его помним очень хорошо, он тогда произвел на нас сильное впечатление. Вот уж не думали, что бывают милиционеры, которые отличают до от фа и даже знают, на каком месте нотного стана они расположены!

– Не клевещи на правоохранителей, дорогая, – загудел сочным