И все же, победа над СПС в 2003 году сегодня нас уже не греет. Ведь на самом деле Чубайс оказался много честнее «партии власти». Он ведь не скрывал, что будет добиваться сокращения государственных социальных расходов. А «Единая Россия» — наоборот, обещала не допустить ухудшения жизни граждан, но, пройдя в Думу, первым делом предприняла атаку на все социальные завоевания, отменив социальные льготы и приняв грабительский Жилищный кодекс.

Уже в ночь подсчета голосов и мне, и Глазьеву по прямому распоряжению кремлевской администрации стали чинить препятствия для участия в ночных программах, посвященных подсчету голосов, а в некоторые студии и вовсе не пустили. Стало ясно, что власть сделает все, чтобы преуменьшить значение нашей победы. Но мало кто из нас понимал тогда, что наша победа станет прелюдией новой схватки. И вскоре она началась.

Известная истина гласит: «Власть развращает, а абсолютная власть развращает абсолютно». Вседозволенность «Единой России», получившей за счет влившихся в ее ряды одномандатников около 300 депутатских мандатов из 450 (а вместе со своими союзниками из ЛДПР — более 350 голосов), сыграла с «партией власти» злую шутку. Казалось бы, такое подавляющее преимущество в голосах должно было побудить ее к большей самостоятельности и, в конечном счете, к освобождению парламентского большинства от опеки кремлевской бюрократии, привыкшей вмешиваться в дела думских фракций.

Но все произошло с точностью наоборот — «единороссы», как заколдованные, тут же сдали шустрым чиновникам со Старой площади все свои позиции. Такое впечатление, что думские «медведи» испугались своей самостоятельности и выплюнули право решающего голоса в парламенте как горячий пельмень. На наших глазах «Единая Россия» превращалась в «зомби», готового безропотно выполнить любую волю своего кремлевского «Кашпировского».

К сожалению, и в нашей фракции не обошлось без проблем. Вдохновленный успехом блока «Родина», Глазьев решил конвертировать его в собственный успех на президентских выборах марта 2004 года. Я же был категорически против участия в этой кампании. Никакой политической организации и сети активистов в регионах на тот момент у нас не было. Деньги, собранные под парламентские выборы, были потрачены. Да и сами выборы в Думу измотали людей, работавших в избирательном штабе и отдавших победе блока все свои силы.

Но самая главная причина, почему не стояло принимать участие в президентской гонке, это был ее фарсовый характер. Ни одна парламентская партия не выставила против Путина своих первых лиц. КПРФ представлял аграрий Николай Харитонов, ЛДПР — телохранитель Жириновского боксер Малышкин, а побитых «демократов» презентовала Ирина Хакамада. Участвовать в таком спектакле с очевидным для всех результатом было просто неприлично. Об этом я прямо сказал Глазьеву, добавив, что если он соберет на выборах хоть на один процент меньше общего парламентского результата блока «Родина», то это будет не его личное, а наше общее поражение. Сергей меня не слышал и вопреки решению Высшего Совета блока — единственного органа, обладающего правом решать вопросы от имени бывшего предвыборного блока — начал процедуру своего самовыдвижения кандидатом на выборах президента России. Наши разногласия привели к противостоянию во фракции, которая, фактически, разделилась во мнении.

В начале марта вырвавшийся наружу конфликт лидеров привел к смещению Глазьева с поста руководителя фракции. Чтобы предотвратить распад блока и сформированной им фракции, я также сложил с себя полномочия заместителя председателя Государственной Думы (они отошли депутату Сергею Бабурину) и был избран новым руководителем фракции «Родина». Скажу откровенно, я до сих пор переживаю за то, что произошло в наших отношениях с Сергеем, но своей вины в тех событиях за собой не чувствую. Я всегда ставил интересы общего дела выше частных амбиций. Только так можно создать полноценную команду единомышленников.

Осенью 2004 года я первым сделал шаг к примирению с Глазьевым. Я постарался успокоить страсти и наладить конструктивную работу всего нашего депутатского объединения. Вскоре численность фракции выросла до сорока человек — за счет перешедших на нашу сторону независимых депутатов. В конце концов, мне удалось вернуть Глазьева к совместной работе, и, надеюсь, прошлый конфликт он, как и я, уже выбросил из своей памяти. Главное, что фракция «Родина» продолжала четко следовать своей предвыборной программе, не нарушив ни одного пункта нашего договора с избирателями.

В отличие от «Родины», где внутренняя жизнь, не сдерживаемая бюрократическими табу, «била через край», «Единая Россия» сразу после выборов окончательно потеряла вкус к политической жизни, осунулась и понуро поплелась за кремлевской администрацией. Она побоялась возразить Кремлю даже в тех вопросах, от которых напрямую зависела репутация всего парламента.

«Единая Россия» с самого начала пыталась делать вид, что она ни при чем и ни на что не влияет. На самом деле «Единая Россия» — это председатель Госдумы, семь его заместителей, руководители всех 29 думских комитетов и 310 депутатов из 450. Кроме того, это объединения депутатов в 85 субъектах РФ, причем более чем в половине региональных парламентов «единороссы» имеют абсолютное большинство депутатских мандатов. Без утверждения депутатами «Единой Россией» не может быть принят ни один закон, ни одно более-менее значимое парламентское решение. Более того, «Единая Россия» частично контролирует и исполнительную власть, имея в своем составе помимо двух министров и вице-премьера еще и 69 глав субъектов РФ (из 89).

Началась работа нового созыва Госдумы с того, что «Единая Россия» молча сглотнула отказ правительства пересмотреть грабительские тарифы так называемой «автогражданки». И это несмотря на то, что понижение страховых выплат было одним из пунктов их предвыборной программы.

Затем думское большинство протащило «людоедский» Жилищный кодекс, лишивший десятки миллионов граждан России надежды на обретение когда-либо нормального жилья. «Родина» пыталась привести «Единую Россию» в чувство. Мы предложили рассмотреть подготовленный нашим коллегой, специалистом по социальным вопросам депутатом Олегом Шейным альтернативный законопроект, сравнить оба текста, обсудить их публично с тем, чтобы принять сбалансированный закон, отвечающий интересам граждан. Однако «единороссы» его просто проигнорировали.

В знак категорического протеста против такого наглого подавления думского инакомыслия мы были вынуждены громко «хлопнуть дверью» и покинуть зал пленарного заседания, однако даже такой решительный протест оппозиции не помог «инвалидам слуха, речи, зрения и мысли» придти в сознание. Вечером того же дня в эфире передачи «К барьеру» на НТВ я встретился с основным докладчиком ЕР по Жилищному кодексу, вице-спикером Думы Георгием Боосом (человеком Лужкова, ныне ставшим губернатором Калининградской области). Доводы фракции «Родина» по жилищной реформе, изложенные мной в ходе дебатов, оказались настолько убедительны, что мой перевес над оппонентом по звонкам в студию НТВ говорил сам за себя — мне удалось опередить Бооса более чем в шесть раз.

Наши противники не хотят разговаривать с оппозицией в зале заседаний. Они считают, что механический перевес депутатских голосов и контроль над всеми депутатскими комитетами позволяет им закрывать глаза на то, что общество думает иначе, чем «партия власти». Но демократия (не путать с «суверенной демократией») как раз и состоит в том, что власть в своих действиях должна ориентироваться на общественное мнение. Если же власть игнорирует общественное мнение и объективные потребности развития нации, значит, она руководствуется интересами иных сил. В данном конкретном случае речь могла бы идти об интересах строительной мафии. Сложно найти другое объяснение.