– Это она так сказала? Она рассказала тебе обо всем? О моих рентах? Об Арчибальде с другой женщиной?

Золотистая голова кивает.

– Но мы поклялись, что ничего не будем тебе рассказывать. Она сказала, что это разобьет тебе сердце. Она заставила меня пообещать, что я ничего тебе не скажу. Она говорила, что ты не вынесешь известия о том, что он тебе не верен. Что ты сама должна с ним поговорить, что это должно быть только между вами двумя.

– О, глупости это все, – говорю я. Внезапно я ощущаю злость на всю эту душеспасительную затею, на эти сплетни из лучших побуждений. – Какая она глупая, несмотря на возраст! Можно подумать, не все мужчины берут себе любовниц! Можно подумать, кто-то ждал от Арда, что он будет жить монахом все эти месяцы! Как будто жене есть до этого дело!

– А разве тебе нет до этого дела? – в ужасе спрашивает моя младшая сестра.

– Ни в коей мере, – запальчиво лгу я. – Она ничего из себя не представляет. Она ничтожество для него, значит, ничтожество и для меня. А Екатерина раздувает слона из мухи потому, что очень расстроена тем, что Генрих взял юную Бесси Блаунт в любовницы, и хочет, чтобы я считала Арда ничем не лучше моего братца. Можно подумать, это имеет какое-то значение! Ради всего святого! Да кого все это интересует!

– Так ты знала, что у него есть другая женщина?

– Ну конечно, – говорю я. – Да половина Шотландии знает ее и ее легкий нрав. Да половина лордов наверняка знала ее в более близком смысле. Какое мне дело до шлюхи?

– Ну, должно быть, потому, что она называет себя его женой, – тихо отвечает она.

– Как и все шлюхи.

Мария очень хочет поверить мне. Она всегда на меня равнялась, она хочет поверить каждому моему слову.

– Разве он не женился на тебе по любви? И разве у вас не было венчания по всем канонам? То есть он же не мог быть на ней женат, совсем, да?

– Что значит совсем? Какая же ты глупая. Нет. Никогда они не были женаты. Они были помолвлены, когда она была еще совсем ребенком, но никто не собирался венчать эту пару. Он бросил ее ради меня, ради любви ко мне, он предпочел меня всем женщинам Шотландии. Ну и что, если он решил развлечь себя сейчас, пока меня нет рядом? Стоит мне вернуться, и он бросит ее снова.

– Но, дорогая, говорят, она живет в твоем доме как жена.

– Это для меня ничего не значит.

– Но что, если у них будет ребенок?

– И почему меня должно заботить рождение бастарда? – Неуемная сентиментальность Марии злит меня еще сильнее. – У Якова их была целая дюжина, и не одна, и все равно наша бабушка и наш драгоценный брат отправили меня за него замуж. А они прекрасно знали, что он растит этих детей в собственном замке, который должен был отдать мне в качестве выкупа за невесту. Ты думаешь, мне есть какое-то дело, родит ли Джанет Стюарт бастарда, когда у моего мужа-короля их была целая свора? Когда он назвал одного из них своим именем еще до того, как я родила нашего мальчика?

Она усаживается на пятки и смотрит на меня неверующими глазами с темными от слез ресницами.

– Правда? Тебя правда это не волнует?

– Нисколько. И ты, когда узнаешь о том, что твой муж спит с какой-то шлюхой, тоже не будешь обращать на это внимания. Это не должно иметь для тебя ни малейшего значения.

Она прикладывает руку к шее, туда, где в маленькой ямочке чувствуется биение пульса.

– О нет, это будет иметь значение для меня, – говорит она. – И точно имеет для Екатерины.

– Тогда вы обе не блещете умом! – объявляю я. – Я королева, я его королева. Он равняется на меня и любит меня как подданный и как мужчина. Как мой мужчина. И меня совершенно не заботит то, что время от времени он ужинает с деревянной тарелки, потому что это никак не изменяет ценности моих золотых тарелок.

Она с изумлением смотрит на меня.

– Я никогда не думала об этом с такой точки зрения. Я всегда считала, что муж и жена должны принадлежать только друг другу. Как Брэндон принадлежит мне.

– Тебе надо отдохнуть, – резко обрываю ее я, замечая, как побледнели ее щеки. – Хоть ты и не носишь принца, но тебе все равно следует быть осторожнее. Тебе нельзя плакать и нельзя сидеть на коленях. Вставай.

Я помогаю ей встать на ноги. Потом беру под руку и веду назад, через сады, к тенистым ступеням, ведущим в замок.

– Ты уверена, что он вернется к тебе, когда ты возвратишься в Шотландию?

– Я его жена. Куда он денется?

Некоторое время мы идем в полном молчании.

– Как ты об этом узнала? – Мне по-прежнему никак не справиться с раздражением из-за того, что Екатерина распускает обо мне слухи, прикрываясь состраданием. Мне противно думать, как они охали и ахали с восторженными лицами, узнав об этих новостях.

– Томас Уолси сказал Екатерине, а она – мне. Томас Уолси знает все, что происходит в Шотландии. У него там всюду шпионы.

– Так он шпионит за моим мужем, – задумалась я.

– Да нет, конечно, нет, я в этом уверена. Не специально за ним. Просто, чтобы убедиться, что он… – И она замолкает, чтобы не проговориться, что они подозревают его в измене не только мне, но и моему королевству. Она колеблется. – Можно я скажу Екатерине, что тебя не беспокоят эти слухи? Это будет для нее таким облегчением!

– А что, ты должна ей обо всем рассказывать? Она стала твоей исповедницей?

– Нет, мы просто всегда друг другу все рассказываем.

Я прыскаю от смеха.

– Как это должно радовать ваших мужей. Это ты ей сказала, что ее муж Генрих спит с ее фрейлиной Бесси?

Она медленно поднимается за мной по ступеням.

– Да, – шепчет она. – Я рассказываю ей обо всем, даже если от этого у меня разрывается сердце.

– А она рассказывает тебе о заигрываниях твоего мужа?

У нее подкашиваются ноги, и она хватается за стены.

– О нет! Нет! Он ни с кем не флиртует!

Даже в этом разозленном состоянии я не могу утверждать, что Брэндон за кем-то волочится.

– Во всяком случае, пока об этом неизвестно, – говорю я. – Но он непременно найдет себе кого-нибудь, пока ты будешь в уединении рожать ребенка.

И снова на ее глазах показываются слезы.

– Не говори так! Я уверена, что он не станет этого делать. Уверена! Он приходит в мою постель и спит рядом со мной, ему нравится меня обнимать, а мне нравится засыпать в его объятиях. Я правда не думаю, что у него есть любовница. Я верю, что он не стал бы так со мной поступать.

– О, так иди и поплачь вместе с Екатериной! – Я раздражена превыше всякой меры. – Вы обе любите рыдать из-за мелочей. Только попридержите ваши злые языки в том, что касается нас с Арчибальдом.

– Мы не сплетничаем! – восклицает она. – Мы, наоборот, все хранили в секрете, потому что боялись, что ты впадешь в отчаяние. Мы пообещали друг другу, что ничего и никому не скажем. Я была так не права, заговорив об этом.