Шестой этаж использовался для размещения средств связи, компьютерных служб, факсимильных аппаратов, а также залов заседаний и кабинетов членов совета директоров. На седьмом этаже находились комнаты отдыха и ресторан. Восьмой и девятый этажи были отданы под библиотеку, на открытых стеллажах которой стояло несколько миллионов томов. В оснащенной самым современным оборудованием библиотеке существовали также отдел карт и журнальный отдел, в котором хранились подшивки всех основных газет и периодических изданий мира, а также носители с записью их электронных версий. Находившуюся там же коллекцию цитат и ссылок, вне всяких сомнений, можно было назвать одним из чудес света.

На крыше здания, над которой тоже реяли флаги, находились оранжерея, теплица, открытая веранда, место для прогулок и открытое кафе, откуда открывался вид на залив, мосты, город и небо, которое по цвету могло поспорить с лазурью Монмартра. Летними вечерами здесь нередко давал концерты скрипичный квартет.

Сотрудники «Сан» работали так четко и энергично, что ожившим казалось и само здание редакции, окна которого не гасли ни на минуту.

Не менее совершенными, чем физические, были социальные и экономические составляющие работы газеты. Пенны всегда считали, что работники должны получать такую зарплату, которая обеспечила бы им приемлемые условия существования. В своих редакционных статьях они выступали с критикой идей благоденствия трудоспособного населения и правительственных социальных программ, являвшихся на деле слегка доработанными попечительскими программами. По этой причине редакция периодически подвергалась нападкам со стороны либеральных кругов. Вместе с этим она неизменно ратовала за повышение минимального уровня заработной платы. (Ее работники, всегда считавшие, что за работу нужно получать достойное вознаграждение, отвечали на возражения консерваторов, утверждавших, что это приведет к росту безработицы и снижению предпринимательской активности, тем, что вследствие снижения уровня налогообложения, порождаемого выравниванием уровня доходов и уменьшением затрат государственного социального обеспечения, подобная активность лишь оживится.)

Пенны не обладали и сотой частью того, что имели Бинки, однако в отличие от них никогда не пытались нажиться на чужих несчастьях. Во-первых, все сотрудники «Сан», от кухонного рабочего до самого Гарри Пенна, получали совершенно одинаковую зарплату. Она была достаточно большой для того, чтобы любой сотрудник дорожил занимаемым им местом. Все работники «Сан» пользовались равными правами в области пенсионного обеспечения и медицинского обслуживания и могли на равных посещать спортивные залы, находившиеся в подвальном этаже здания, а также ресторан и кафе (помимо прочего, они могли повышать за счет газеты свой образовательный уровень). Благодаря этому все они работали не покладая рук, ибо были заинтересованы в дальнейшем продвижении по службе.

«Сан» был устроен по образцу китобойной артели. После оплаты всех издержек суммарная прибыль делилась на совокупное количество паев. Владеть этими паями могли только сотрудники газеты, при этом принадлежавшие им доли не могли ни наследоваться, ни передаваться другим лицам. Поступая на работу, каждый сотрудник получал пять таких паев. При каждом продвижении по службе он получал пять дополнительных паев, еще по одному паю он получал за каждый год службы в редакции. В ней существовало двадцать иерархических уровней. К примеру, кухонный рабочий через год работы владел уже шестью паями. После нескольких лет работы в редакции Хардести Марратта (поступивший на восьмой уровень) сумел подняться до двенадцатого уровня. К пяти его исходным паям добавились шестьдесят паев, соответствующих занимаемой им иерархической ступени, пять паев за выслугу лет и десять премиальных паев. Гарри Пени работал в газете уже восемьдесят пять лет (он поступил на работу в возрасте десяти лет в качестве копировальщика) и находился на высшем, то есть на двадцатом уровне. За время работы на рядовых должностях он сумел получить десять премий (главный редактор и владелец газеты теряли право на их получение). Таким образом, в его собственности находилось двести сорок паев, то есть намного больше, чем у кухонного рабочего, но всего в три раза больше, чем у Хардести. Если бы кухонный рабочий проработал в организации десять лет (а он, памятуя о высокой зарплате и о социальных льготах, вполне мог бы проработать там и больший срок) и, поднявшись на две ступени, стал старшим поваром, получив при этом премию за какой-нибудь салат, чечевичную похлебку или за спасение ребенка из-под колес лимузина Крейга Бинки, он стал бы владельцем целых тридцати паев.

Эта система не только удовлетворяла амбиции сотрудников, но и способствовала повышению производительности их работы. Поскольку прибыль предприятия выражалась конечным числом (мысль о бесконечной прибыли владела только Крейгом Бинки, нанимавшим для достижения своих целей экономистов, шаманов и колдунов), все его работники были заинтересованы в интенсивном труде, который приводил не только к повышению уровня прибыли, но и к снижению количества рабочих мест и, соответственно, паев.

Сотрудники «Сан» работали добросовестно не только потому, что это отвечало их интересам, но и потому, что они не сомневались в безукоризненной честности руководства газеты. Эта необыкновенно справедливая и эффективная социальная система возникла не под дулом пистолета и не под влиянием каких-то необычайных обстоятельств, ее выдумали не французские коммунары и не высоколобые завсегдатаи библиотеки Британского музея. Ее создателями были простые американские китобои.

Эффективность «Сан» отчасти объяснялась наличием у нее необычайно изобретательного и сильного конкурента.

Некогда Руперт Бинки бросил вызов Гарри Пенну. Похваляясь перед читателями и перед своими ближайшими друзьями, собравшимися в клубе «Алебастр», он заявил, что к началу нового тысячелетия «Гоуст» обставит «Сан» по всем позициям, если же этого не произойдет, он, обвязавшись тяжелыми цепями, спрыгнет с самого высокого нью-йоркского моста.

«Сделает ли то же самое Гарри Пенн, если мы похороним его газету?» – спрашивал он у своих читателей.

«Нет, – отвечал Гарри Пенн в собственной редакционной статье. – И я освобождаю его от этого неосторожного обещания хотя бы потому, что подобный прыжок на какое-то время нарушит нормальное водное сообщение. Если же господин Бинки все-таки решит прыгнуть в реку головой вниз, мы лишний раз убедимся в мудрости Билли Митчелла».

Вскоре после этого Руперт Бинки был заклеван разъяренным лебедем на реке Айсис в Оксфорде. Возвращавшаяся с соревнований группа гребцов из Магдален-колледж услышала его последние слова: «Уничтожьте «Сан»!» За исполнение этой достаточно странной предсмертной воли тут же рьяно взялся внук Руперта Крейг Бинки, считавший оксфордского лебедя едва ли не наемным убийцей, подосланным Гарри Пенном.

Он имел в своем распоряжении все потребные для этого средства. К ним прежде всего следовало отнести несметные богатства семейства Бинки и обширный круг читателей «Гоуст». Впрочем, используй он только эти средства, атака на «Сан» стала бы чем-то вроде самоубийства. Хотя Крейг Бинки считал все неудачи «Сан» свидетельством успеха собственных стратагем, на деле ему помогала чудовищная сила, о существовании которой ни он, ни большинство других людей даже не подозревали. Именовалась же эта незримая сила «Духом времени». Многие навыки у людей совершенно атрофировались, читающая публика стала совершенно иной, большая часть населения проводила практически все свое свободное время, безвольно уставившись в экраны телевизоров. Мораль и нравы достигли такого уровня рационализма и прогресса, что вчерашние преступники и проститутки стали представляться едва ли не эталоном нравственности. У таких же преступников, как Питер Лейк, эти исполненные лживости и порочности нормы и беспринципность большинства населения наверняка вызвали бы оторопь. Город прогнил насквозь, однако в нем продолжали существовать здоровые островки, которые постепенно разрастались подобно высящимся над мутными водами коралловым рифам.