– А кто? – спросил я настороженно.

– Самая что ни есть настоящая свинья, – проговорила она мстительно, глядя мне в глаза, – еще та свинья! Свинее которой и не бывает!

Я вздохнул, развел руками:

– Вы меня поймали, леди Франка. Сдаюсь. Могу я предложить чашечку чая?.. Только, чур, я сверху!

Она вскинула брови в изумлении.

– Я вас не поняла, сэр Ричард.

– Да это так, куртуазная поговорка, – объяснил я. – Сейчас по чашечке, а потом вдарим о политике. Что-то мне подсказывает, нам обоим здорово повезло в непоженатости… или в непоженимости? Дружба выше, не так ли?.. Вы меня, как друг, проводите и во двор?

Она зябко повела плечами, но взглянула в мои наглые глаза, нарываюсь, ответила дерзко:

– Конечно, сэр Ричард! Раз мы с вами друзья неразлей-вода!

– Тронут, – ответил я. – Люди, как правило, друг друга заслуживают. Так что все в порядке, леди Франка. Я вас тоже люблю. А ведь странно устроен мир: хотя все мы не согласны друг с другом, каждый из нас всегда прав?

Мы миновали холл, леди Франка остановилась, ей на плечи моментально набросили длиннополую шубу с серебристым мехом неизвестного мне зверя.

В дверях леди Франка воскликнула почти с отчаянием:

– Но сейчас вы почему перестали прикидываться идиотом?

Я развел руками:

– Разве это не очевидно?

– Нет, – отрезала она. – Что, устали?

– Знаете, леди Франка, – сказал я. – Я хочу, чтобы вы знали, что сосед у вас – не идиот. И даже не дурак. Ну, местами дурак, конечно, но только местами. Как леоперд или зебр. Это значит, что со мной можно иметь дела, общаться, торговать, заключать как договора, так и союзы. И в то же время это знание предостережет от необдуманных поступков. Вернее, обдуманных, но базирующихся на ошибочной основе… Я доступно объяснил?

Она выпрямилась, глаза метнули молнии:

– А вы все-таки негодяй, сэр Ричард! Я вздохнул:

– Значит, уже хороший политик. Мне тоже несколько грустно терять рыцарскую девственность, но ведь я уже гроссграф… А где вы видели честного губернатора? Ну, с общепризнанной точки зрения… А так вообще-то я, как ни смешно, даже… гм… честный…

Двор ослепил ярким светом, снег искрится, в каждой снежинке свое солнце, а то, что на белом небе, кажется плазменной дырой.

С севера медленно, как ледниковый период, надвигается массив серых неопрятных туч. Даже не верится, что в этих старых грязных мешках сотни тысяч тонн белейшего и чистейшего снега.

Люди во дворе знающе переговаривались, что если пойдет ночью, то обязательно с бурей, а если погодит до завтрашнего дня – выпадет в тишине и в безветрии.

– В политике, – продолжил я с неловкостью, – приходится делать много такого, чего не следует делать.

– То есть, вы признаетесь? Я пожал плечами:

– В чем? Да, я нащупываю дорогу, как это быть… правителем. Иногда сам чувствую себя гадко. Но… позвольте вашу ручку, здесь скользко…

Я помог леди Франке спуститься с крыльца. Она все еще растеряна и не знает, что же мне сказать, чтобы укусить побольнее. Я сказал философски:

– Если двое любят друг друга, это не может кончиться счастливо. Так что нам повезло.

– Чем? – спросила она сердито. – Непоженимостью?

– Как христианин, – сказал я, – тем более как паладин, хочу сказать, что мы должны друг друга любить, это верно, но нигде не сказано, что мы должны друг другу и нравиться!

– Это точно, – согласилась она. – Все-таки мне кажется, что торговля шерстью выгодна армландцам. Да и свободная продажа изделий из железа тоже принесет прибыль больше Армландии, чем Шателлену.

Я махнул слугам, чтобы вывели из конюшни Зайчика. Леди Франка смотрит на меня с угрозой, я вздохнул.

– Ваше Высочество, а вам не приходит в голову,.что если будете вставлять палки в колеса, то я все равно все это получу… но уже с вами?

Она запнулась на полуслове, резко вскинула голову и посмотрела мне в глаза:

– Вы же не хотите на мне жениться! Я пожал плечами:

– Но, леди, если не оставляете выбора… Я хочу прочного торгового союза! Для такого важного дела можно и жениться. Подумаешь, ерундишка!

Она не сводила с меня пристального взгляда.

– А если, – произнесла она с расстановкой, – я соглашусь?

Теперь запнулся я, в голове вихрь мыслей, проговорил с кривой улыбкой:

– И что мы выиграем?.. Только проиграем. Но я проиграю меньше. Все-таки прочный союз с вашим отцом заключен будет. Уже через женитьбу. И доступ к рудникам я получу. Неважно, что к другим. Железо одинаковое.

– Проиграем? – перепросила она, вскинув брови.

– Вы что, намереваетесь меня тиранить?

– Еще как, – заверил я. – Я ж не только паладин, но и политик! А политика – это такой свиной хлев… По-дружески предупреждаю: вам будет лучше с вашим маркизом. Или с сэром Эбервилем, это такой серьезный господин… Даже со всякими разными сэрами, что смотрят на вас с обожанием.

Она посмотрела косо:

– Невысокого вы о себе мнения. Я признался:

– Чего не сделаешь, когда стараешься избежать женитьбы!

– Вы умеете говорить приятные вещи женщинам, – согласилась она сухо. – Впрочем, вы правы. Вам далеко до маркиза.

– Да, – согласился я с жаром, – очень! Как свинье до неба! Как плотнику до столяра!.. Как умному до красивого!.. Да что там, леди Франка! Я от души поздравляю вас…

Конюхи наконец распахнули ворота, Зайчик вынесся огромный и горделивый, роскошная грива и без ветра реет, как черные пиратские паруса. Глаза полыхают багровым, а зубы блестят в нехорошей усмешке, словно вытащил все железо из стен и столбов в конюшне.

– Да пусть, – сказал я ему, – не наше, не жалко…

Из подвального помещения кухни выметнулся огромный Пес. Народ бросился врассыпную, зубы и глаза горят, я с укоризной покачал головой.

– А я-то думал, – сказал ему укоризненно, – похудеешь! А у тебя морда скоро и в ворота не пройдет. Не ластись к леди Франке, она собак ненавидит!

Леди Франка огрызнулась:

– С какой стати?

– Вы кошек любите, – сказал я обвиняюще. – По вас видно.

Она фыркнула с отвращением:

– Кошек?.. Езжайте, сэр Ричард, пока я вас не убила.

Пора возвращаться, мелькнуло в голове. Не в замок, а вообще. Все верно, никому в этом мире я ничем не обязан. В разговоре с Барбароссой не раз упоминал, что я-де не его подданный, так как приносил присягу королю Шарлегайлу, но единственную присягу, которую принес, это принцессе Азалинде, но та от нее освободила.