Сердце Хантера сжалось. Он слишком сильно любил Тиффани, и мысль о скорой разлуке легла камнем на сердце.

Пожалуй, именно в этот момент он понял, что хочет на ней жениться. Жениться, навсегда привязать к себе, оберегать от неприятностей и делить радости. Тогда даже Ванкувер не смог бы украсть ее навсегда.

Тиффани должна стать его женой, непременно, немедленно!

— Тиффани, постой! — крикнул Хантер, и девушка остановилась. — Скажи, ты станешь… — Он умолк, не в силах больше ничего произнести.

Слова застряли в горле, неспособные вырваться наружу. Тиффани, такая красивая, такая удивительная, смотрела на Хантера с ожиданием и удивлением.

Что, если она ответит отказом? Если его слова разрушат их отношения безвозвратно? Как он сможет жить, если потеряет любимую?

— Ты станешь… честнее со мной? — выдавил Хантер наконец. — Прошу, не скрывай от меня ничего. Я могу выслушать любой твой секрет.

Тиффани улыбнулась, протягивая к нему руки и делая шаг навстречу.

— Больше никаких тайн. Обещаю.

На другое утро в Лос-Анджелесе Дирк Мюллер недовольно смотрел, как Сиена играет очередную сцену «Блудной дочери». Порой, глядя на нее, он удивлялся силе ее таланта, видел в ней истинную внучку Дьюка Макмаона. В такие моменты у него даже волосы на руках стояли дыбом. Но в этот раз все было иначе. Дирк проклинал тот день, когда решил позвать Сиену в свой фильм.

Глупая моделька! Дура с куриными мозгами! Полное отсутствие таланта и способностей!

Дирк раздраженно махнул рукой оператору.

— Стоп! Никуда не годится. — Он пощелкал пальцами, подзывая к себе Сиену, словно она была послушной собачонкой. — Дорогуша, что с тобой происходит?

— Черт, Дирк, в чем теперь-то дело? — раздраженно спросила Сиена, приблизившись.

Она провела бессонную ночь, сначала разругавшись с Максом из-за какой-то ерунды, потом прозанимавшись с ним сексом до самого утра. В результате у нее ломило все тело, словно в нем не было ни единой целой косточки. Постоянные остановки камеры начали выводить Сиену из себя.

— Что ты делаешь, Сиена?

— Я играю, разве не видишь? Что не так? Мне кажется, сцена получилась удачной…

— Вот поэтому, дорогуша, из нас двоих именно я режиссер, а не ты! — рявкнул Мюллер. — Сцена паршивая. Не верю ни единой твоей реплике! Где бешенство? Где страсть?

Сиена закусила губу, чтобы удержать рвущиеся с языка слова. Ей хотелось обозвать Дирка старым нацистом со склонностью к садизму, невыносимым занудой с комплексом неполноценности. Порой ей начинало казаться, что единственная цель Мюллера — истязать всю команду, а не снимать фильм. Но она никогда не позволила бы себе подобных высказываний. Сиена знала, что Мюллер дьявольски талантлив, что он видит каждого насквозь и заставляет пропускать текст через себя, жить своей ролью, а не просто играть. Когда-то она считала талантливым режиссером Майкла Мерфи. Ха, да Мерфи был недостоин того, чтобы лизать Дирку Мюллеру ботинки!

— Ладно, — терпеливо сказала Сиена, взяв себя в руки. Она подтащила к режиссеру пустое кресло и села. Несмотря на все свое раздражение, она восхищалась Мюллером и хотела у него учиться. — Чего ты от меня хочешь?

Режиссер осторожно переложил сценарий с коленей на столик и внимательно посмотрел на нее.

Для съемок Сиену одели в элегантный костюм цвета шоколада, состоявший из пиджака и узкой прямой юбки, волосы тщательно собрали ниже затылка в простой пучок. Мюллер окинул Сиену придирчивым взглядом, особо всмотревшись в лицо. Даже тщательный макияж не мог скрыть темные тени, лежавшие под глазами. Судя по всему, ночью, прямо накануне съемок, Сиена не спала, а развлекалась на полную катушку. Идиотка! Она совершенно не думала о работе!

Следующее, что осознала девушка, была сильная, оглушительная затрещина, которую влепил ей Мюллер. Пощечина была такой мощной, что голова Сиены мотнулась в сторону.

Девушка с ужасом схватилась за щеку. Кожа начала пылать.

— Ублюдок! Ты совсем сбрендил?! — взвизгнула Сиена. Из ее синих глаз едва ли искры не сыпались. — Зачем ты это сделал?

Мюллер смотрел на нее жадно, прищурив совиные глазки. Он видел, как ангельское личико юной актрисы перекосил гнев, как исказился рот, как расширились зрачки.

— Вот! Именно ради этого я тебя и ударил, — сказал он, тыча узловатым пальцем Сиене в лицо. — Мне нужна была сильная реакция.

— Что?! — наполовину изумленно, наполовину яростно крикнула девушка. Она поднялась с кресла. Дурацкие выходки режиссера ее доконали.

— Сядь! — приказал Мюллер. Он схватил Сиену за руку. — Видела бы ты себя! Вот чего я хочу! Мне нужен этот гнев. Мне нужна эта ярость, понимаешь? Сейчас передо мной настоящие чувства, а не жалкое подобие игры в исполнении пластиковой куклы, понятно?

— Конечно, настоящие чувства, — раздраженно сказала Сиена. — Ты только что врезал мне по морде, чего ты ожидал? Псих чертов!

Остальные члены команды сочувственно смотрели на начинающую актрису. Многие из них уже становились жертвами странной манеры Дирка Мюллера вытаскивать на свет божий талант, а потому бывали на месте Сиены.

— Вот такие чувства я хочу видеть и в фильме, милая моя, — сказал Мюллер. — Мне нужны настоящие эмоции, нужна страсть. Давай, расслабься, выпусти наружу свой талант. Я же знаю, что в твоих венах течет кровь знаменитого Макмаона. Ты можешь играть лучше, гораздо лучше.

Резко встав со своего кресла, Дирк Мюллер хлопнул в ладоши, призывая команду к вниманию.

— Так, ребята, собрались. Еще один дубль.

Сиена сидела в кресле, не двигаясь. Она все еще держалась за щеку, когда Кароль, гримерша, поманила ее за собой к зеркалу. В руках у нее был зеленый консилер для ретуши красных пятен на коже.

— Не переживай, — шепотом сказала Кароль, выдавливая консилер на спонжик. — Конечно, Мюллер козел. Мы все считаем, что ты здорово справляешься с ролью.

— Спасибо, — ответила Сиена.

Она была так благодарна за слова поддержки, что едва не разревелась. Она чувствовала себя очень одинокой. Хантер укатил к родителям своей ненаглядной Тиффани, Макс постоянно цеплялся к ней по каждому пустяку, съемки проходили день ото дня хуже.

Встряхнув волосами, Сиена глянула в зеркало и постаралась собраться. Дирк Мюллер не случайно упомянул ее деда, словно зная, что слова «Дьюк Макмаон» звучат для Сиены подобно заклинанию.

Что сказал бы Дьюк, если бы увидел, как она раскисла после какой-то жалкой пощечины старого нациста? Неужели она, Сиена Макмаон, позволит вывести себя из равновесия?

«Я должна доказать Мюллеру, что умею играть не хуже деда», — думала Сиена. Она нацепила на лицо широкую улыбку и повернулась к команде.

— Что ж, я готова. Приступаем!

Еще три месяца жизнь в доме Хантера шла своим чередом. Шла даже более безмятежно и спокойно, чем могли рассчитывать его обитатели.