Он покачал головой.

– Мы полагаем, это женщина, – судя по лаку на ногтях, а также туфлям, которые мы нашли. – Он указал на одну туфлю на шпильке бессовестного красного цвета, валяющуюся на земле. – Ногти на одной – видимой – руке жертвы такого же красного цвета, – продолжил Мур.

В больной голове Керри промелькнул образ руки с красными ногтями.

– Где тело?

– Там, внизу. – Судмедэксперт указал на то, что было когда-то самой глубокой частью роскошного бассейна.

Керри заглянула вглубь, и ее покачнуло. Чья-то твердая рука схватила ее и вернула в вертикальное положение. Рядом с ней стоял Фалько.

– Мы предполагаем, – объяснил он, – что жертву столкнули вниз примерно оттуда, где мы сейчас стоим, а затем залили сверху свежим бетоном. Единственная видная часть тела – рука.

Керри посмотрела на эту руку, торчащую из затвердевшего бетона. Ногти были не очень длинные, но ярко-красные.

Красила ли Села Эбботт ногти? Керри пыталась вспомнить многочисленные фотографии Селы, которые она видела. Но если это она, то кто был жертвой из сгоревшего дома?

Керри снова покачнулась. Господи, голова просто раскалывалась. Вероятность того, что у нее сотрясение мозга, увеличивалась с каждой минутой. Черт.

– Мне нужно присесть, – призналась она.

Керри отмахнулась от Фалько, пытавшегося помочь, и, спотыкаясь, пошла от бассейна. Оставив напарника с судмедэкспертом, она направилась к ступеням, которые вели вниз, к нижней террасе, намереваясь сесть там.

Но не дошла.

Она упала на четвереньки, и ее стошнило.

– Вы в порядке, детектив? – спросил ее один из криминалистов.

Керри не смогла ответить. Не хватало решимости поднять взгляд. Мысль о том, что патрульные и криминалисты стали свидетелями ее позора, только усугубляла ситуацию.

И деваться было некуда.

Образ красных ногтей снова промелькнул у нее перед глазами, и тогда она вспомнила. Керри закрыла глаза. О черт.

На уровне ее взгляда появились ботинки Фалько. Он опустился на корточки.

– Я должен тебе кое-что показать, Девлин.

Она с трудом поднялась, отряхнула колени и руки, потом вытерла рот.

– Я думаю, что женщина, залитая бетоном, – это Сьюзан Томпсон. Она красила ногти таким лаком.

– Я скажу судмедэксперту, но нам нужно поехать сейчас кое-куда еще.

– Ты что-то слышал от Джен? – Она перестала отвечать на сообщения Керри около трех часов ночи. В последнем говорилось, что она так и не дозвонилась до Тео.

Фалько покачал головой.

– Я попробовал ей позвонить, но нарвался на автоответчик. Мы разберемся с этим через минуту. Но сначала нам нужно кое-что сделать.

Тридцать третья стрит, Запад

Машина остановилась, и Керри открыла глаза.

От маленького дома, стоявшего на этом месте, остались обгоревшие развалины. Несколько кирпичей и цементных блоков. Но если бы все эти закопченные обломки могли говорить, они бы многое рассказали. Дом был связан с десятилетиями боли – и по крайней мере одним убийством.

– Что мы здесь делаем? – Керри держалась за голову в надежде немного унять боль. Ее снова затошнило, она согнулась, распахнула дверь и успела перегнуться на улицу из машины. Спазмы шли один за другим.

Наконец они закончились. Фалько ждал ее у машины.

– Принести тебе воды?

– Не надо. – Она вытерла рот рукавом.

– Пойдем, надо поговорить.

Керри спустила ноги на землю и заставила себя встать. Глубокий вдох.

– Ну, говори. Я невероятно паршиво себя чувствую.

– Во-первых, мне надо знать, что случилось в лесном коттедже. – Он выдержал ее взгляд. – Со всеми подробностями.

Она сделала еще один вдох. Пора покончить с этим. Фалько был ее напарником. Он заслужил право узнать обо всем от нее.

– Как я уже сказала, я поехала туда за Йорком. Он пошел в дом, и мне надо было знать, что он там делает. – Она задрожала, вспомнив одну за другой сцены их отчаянной борьбы. – Он заметил меня. Разговор не сложился, и я вытащила оружие.

– Сукин с… – Фалько покачал головой. – Ты убила его?

Керри кивнула.

– Твою мать! – Фалько отошел на несколько шагов. Руки на поясе. Он сделал глубокий вдох.

И она еще волновалась, что это он напортачит. Эмоции жгли ей глаза. Что она, черт возьми, будет теперь делать? Это ее ошибка, она готова это признать. Но за то, что она сделала, больше всех платить придется Тори.

Фалько снова подошел к ней.

– Это была самозащита?

Керри постаралась вспомнить минуту за минутой.

– Он набросился на меня. Мы стали бороться. Пистолет выстрелил.

– Ладно. – Фалько протянул руку и сжал ее плечо. – Мы с этим разберемся. А сейчас тебе нужно кое-что узнать.

Не столько его слова, сколько сожаление в его глазах заставили Керри похолодеть от ужаса.

– Что?

– Я вернулся сюда вчера после того, как позвонила Кросс и рассказала, что накопала про историю этого места.

Керри взяла себя в руки, сглотнула горькую слюну.

– Я знаю. – Он поехал сюда, пока она ждала, чтобы ее принял Тео Томпсон. Казалось, это было целую жизнь назад.

Фалько пожал плечами.

– Пока я был здесь, меня посетила догадка. Так что я обошел тут все вдоль и поперек и нашел кое-что, что другие не заметили. – Он сунул руку в карман, достал оттуда что-то и протянул ей на раскрытой ладони нечто похожее на маленькое украшение.

Тигр. Кулончик с браслета или подвеска с сережки.

– И что это доказывает? – Она пожала плечами, несмотря на неясное предчувствие, зашевелившееся у нее в душе. Тигр был талисманом главного соперника Алабамского университета, Оберна. – Кто-то был фанатом Оберна.

Определенно, это не Амелия. Они всем кланом всегда болели за алабамский «Кримсон Тайд». Не помнила этого талисмана Керри и в доме Эбботта. Это ничего не доказывало. Да кто угодно мог пройти здесь и потерять… что бы там это ни было.

– Я тоже так подумал сначала. Но потом мне перезвонила Кросс и сказала, что выяснила, где в последний раз засекли телефон Амелии.

Поскольку они так и не получили пока ответа от сотового оператора, Кросс согласилась через свой контакт достать распечатки звонков Амелии. У этой женщины везде имелись связи. Керри должна быть ей благодарна. Она была. Но сейчас она так чертовски устала и так волновалась, что не могла нормально думать.

– Какое отношение Амелия имеет к этому месту? – Керри напомнила себе, что надо дышать. Какой-то инстинкт, скрытый глубоко внутри, шептал ей, что она не хочет этого слышать.