Качество пополнения, набираемого таким способом, было далеко не всегда таким, какое нужно было для армии. Вряд ли помещики и другие землевладельцы с радостью отдавали в армию своих лучших, «ражих» мужиков. Так, князь Б.А. Репнин, характеризуя качество своих солдат и рейтаров, писал, что если дворяне, дети боярские, новокрещены, казаки «добры», только что «бедны, малоконны или бесконны», то даточные намного хуже. «Да в рейтары же збираны при боярине и воеводе при князе Иване Андреевиче Хованском посадские люди и чюхна, – жаловался Репнин, – и те худы и в пешей строй по нуже пригодятца, потому что многие стары и дряхлы… А даточных воеводы присылают в полк старых, и увечных и худых людей и молодых робят…»807.

Естественно, что если для казаков, стрельцов, детей боярских и дворян военная служба была привычна и они знали, что это их обязанность, то и относились они к ней более ответственно. О даточных, выбранных зачастую по принципу «на тебе, небоже, что нам негоже», этого сказать было никак нельзя. Служба для них была в тягость, и они только умножали число дезертиров, заболевших и умерших от тягот военной жизни. Вот и получается, что пока полки армии «новой модели» комплектовались служилыми людьми, они обладали большей боеспособностью, чем когда в них все больше и больше стало появляться даточных. Этим частично объясняется успешный ход первой польской войны (1654–1656 гг.) и нередкие неудачи во время второй польской войны, особенно в конце 50-х – начале 60-х гг. Тем не менее привлечение к военной службе тяглых чинов позволило более или менее удовлетворительно разрешить проблему не только пополнения уже существующих частей и подразделений, но и постоянно наращивать численность армии. При этом стоит отметить, что Россия первой из европейских государств полностью отказалась от найма иностранных наемников, комплектуя армию только своими уроженцами. Эта особенность русского войска 2-й половины XVII в. была замечена иностранцами, которые, кстати говоря, полагали такие действия московских властей ошибочными. Однако, как показали дальнейшие события, именно такой подход к комплектованию армии оказался наиболее перспективным, хотя, как показали события Северной войны, чрезвычайно затратным – жизнь рядового солдата стала цениться не в пример меньше, чем во времена того же Ивана Грозного.

Однако не только обеспечение растущей армии новобранцами представляло для правительства Алексея Михайловича и его сын Федора серьезную проблему. Еще более сложными оказались финансовые вопросы. Содержание вооруженных сил в целом и армии «новой модели» в частности для Российского государства во 2-й половине XVII в. было серьезнейшей проблемой. Отмечавшаяся выше неразвитость экономики, товарно-денежных отношений, отсутствие постоянного и значительного по объему притока драгоценных металлов создавали большие трудности при покрытии непрерывно растущих военных расходов. Рать, по образному выражению В.О. Ключевского, действительно заедала казну. За пятьдесят лет, с 20-х по начало 80-х гг. XVII в., только прямые военные расходы выросли с 275 тыс. рублей до 700 тыс. рублей, составив половину всех государственных доходов808. Во время же войны (а при Алексее Михайловиче и его сыне Федоре войны, начиная с 1654 г., шли почти без перерыва) они еще более возрастали. Достаточно указать, что по расчетам московских дьяков, сделанным в начале 60-х гг., жалованье только (! – П.В.) 2325 начальным людям солдатских и рейтарских полков составляло на год от 254 255 рублей 13 алтын 2 денег до 248 250 рублей, а 74 500 рядовым солдатам и рейтарам – 799 625 рублей809. Рост численности армии и ее качественная перестройка стоили дорого, очень дорого – по мнению В.О. Ключевского, увеличение численности вооруженных сил за 50 лет в 2 с лишним раза привело к росту прямых военных расходов более чем втрое810.

Стремление соответствовать возросшим требованиям к уровню развития военного дела оказалось весьма дорогостоящим делом, практически неподъемным для Российского государства во 2-й половине XVII в. Налоговая система Российского государства оказалась неспособна выдерживать такую нагрузку и не справлялась с содержанием резко выросшей армии. Даже многочисленные ухищрения властей – начиная от создания многочисленных государственных монополий, введения косвенных налогов, массовой чеканки медных денег, взимания чрезвычайных налогов (так, в 1654–1680 гг. по разу собирали 20-ю и 15-ю деньгу, пять раз собирали 10-ю деньгу, и дважды 5-ю деньгу811) не спасали ситуацию.

Невозможность собрать необходимые суммы на содержание армии вынуждала правительство идти на замену денежных налогов натуральными – провиантом и фуражом812. Но и это решение не принесло желаемого облегчения. Страна буквально изнемогала под давлением растущих налогов. Осознание необходимости иметь значительную регулярную армию находилось в явном противоречии с возможностями государства и общества. Именно этим и объясняется стремление властей найти наименее затратный способ содержания вооруженных сил.

В целях снижения военных расходов правительство использовало несколько способов. Во-первых, оно шло на периодическое сокращение численности полков армии «новой модели» за счет роспуска по домам части служилых людей на «прокорм»813. Так, в марте 1663 г. московский выборный солдатский полк А. Шепелева имел налицо 416 солдат и в Смоленске 1055, тогда как по домам было отпущено 707 солдат – т. е. почти 1/3 полка находилась в отпуске814. Во-вторых, в целях экономии власти вернулись к опробованной еще при Михаиле Федоровиче системе определенной градации в выплате жалованья начальным людям и солдатам новых полков в зависимости от характера службы. Полный оклад получали только те из них, которые действительно несли полевую службу, тогда как те, которые находились на «городовой службе», получали сокращенное жалованье, а заштатные – и того меньше. К примеру, в начале 60-х гг. XVII в. денежный оклад 74 500 рядовым солдатам, рейтарам, гусарам, копейщикам и драгунам составлял по 1-й статье ежегодно 799 625 рублей, а по 2-й статье – 555 705 рублей. Разница же в окладе начальных людей по 1-й и по 7-й статьям составляла почти 6 тыс. рублей – от 23 404 рублей с полтиной до 17 942 руб. с полтиной. Кроме того, в практику вошли разного рода вычеты из жалованья, особенно касавшиеся начальных людей, имевших поместья815.

Однако все эти меры носили компромиссный характер и, как правило, либо не давали никакого эффекта, либо улучшали ситуацию на короткое время. Пойти на снижение уровня военного потенциала в Москве не могли, учитывая крайне сложную внешнеполитическую ситуацию – как уже было отмечено выше, начав в 1654 г. войну с Речью Посполитой за Украину, Россия вступила в долгий период практически непрерывных войн по всему периметру своих границ. Необходимо было иное решение, и оно было найдено на пути возвращения к «старине». Стремясь сократить расходы на содержание войск, правительство еще в ходе войны с Речью Посполитой взяло курс на замену денежного и прочего казенного довольствия на испомещение солдат, драгун и рейтаров, превращение их в мелких землевладельцев816.

Естественно, что испомещенные служилые люди, вынужденные со своих небольших участков снаряжаться в поход по старому обычаю, терпели большие лишения в случае, если поход затягивался и они не могли вернуться домой для пополнения своих запасов. Отсюда и челобитные ратных людей с просьбой отпустить их домой на пополнение «домовых запасов», и рост дезертирства. Однако, судя по всему, иного выхода у Москвы не было, и потому этот способ содержания войск постепенно получил широкое распространение. С похожей проблемой столкнулось во 2-й половине XVII в. шведское правительство – для бедной людскими и природными ресурсами Швеции бремя имперского величия и необходимой для его сохранения военной машины оказалось слишком тяжким. Схожим был и выход, найденный шведской короной из сложившегося положения. После неудачной Сконской войны (1675–1679 гг.) с Данией Карл XI в 1680–1696 гг. провел военную реформу, суть которой заключалась в замене рекрутских наборов так называемой «молодой индельтой» и армии постоянной – поселенной армией. Группа крестьянских дворов была обязана содержать и выставлять в случае войны обученного и полностью снаряженного солдата и его замену в случае гибели или инвалидности последнего817.