Точнее, для начала ему приказали вызволить Сурена. Какие отношениясвязывали Соловьева с этим господином, Грише не объясняли. Побег был организован до смешного просто. Гриша с двумя товарищами прибыл вертолетом в Улунайск. На руках у них были документы и командировочные удостоверения Красноярского краевого УВД, а также вполне натуральные бумажки за подписью облпрокурора одной из российских областей господина В.С.Иванцова об этапировании заключенного Сурена Левоновича Саркисяна в соответствующий облцентр для очной ставки с одним из свидетелей по вновь открывшимся обстоятельствам дела. Гришу на время операции повысили аж до капитана внутренней службы, а его корешков — бывших сержантов ВДВ — до прапорщиков. За день до этого на товарный склад одного из улунайских бизнесменов завезли очередную партию товара, среди которого было все необходимое для бегунов на длинные дистанции.

Из колонии в Улунайск за ними прислали машину. Начальник колонии (по-зековскому — «папа») после небольшого разговора, в ходе которого Гриша передал ему 5000 «зеленых» (видимо, давно оговоренных, потому что никаких разъяснений от Середенко не потребовали), отдал все необходимые распоряжения. Этапируемого усадили в обычную бортовую машину, куда по приказанию «папы» посадили еще шестерых зеков и трех конвоиров-срочников. Этих ребят отдавали на заклание. Шестеро молодцов (специально отобранных Суреном из числа наиболее преданных и надежных) надо было якобы отвезти на делянку, находившуюся в десяти километрах от колонии, по дороге к Улунайску. Но уже в пяти километрах от колонии на узкой таежной дорожке Гриша, сидевший в кабине, заделал шофера из пистолета с глушаком, а когда машина остановилась, его помощники вместе с Суреном тихо почикали остальных. Стащив жмуриков с дороги и присыпав снежком, поехали дальше, прямиком в Улунайск, куда успели как раз к наступлению темноты. Доехали до склада знакомого

торгаша и, по-быстрому переодевшись в чистенькое, как следует перекусили надорожку. Пока беглецы отдыхали в тепле, колонийскую машину два подручных гостеприимного бизнесмена быстренько перегнали по зимнику далеко в тайгу, а обратно вернулись на «уазике».

После этого осталось только поспать до утра и дождаться вертолета, арендованного тем же самым бизнесменом.

Вертолет, естественно, официально вез какой-то груз, но на самом деле его тихо заняли зеки. Когда пилот высадил их неподалеку от района Порченой, в сопках, он даже слова не сказал. Внакладе ни вертолетчик, ни бизнесмен не остались.

Конечно, начальник колонии устроил шухер, поднял тревожную группу, начал чего-то искать… но совсем не там, где находились беглые. Потому что автомобиль, на котором беглецы проскочили в Улунайск, обнаружился очень далеко и от поселка, и от тех мест, куда улетел вертолет.

В общем все шло хорошо до момента встречи с Женькой. Середенко в это время уже передал полномочия Сурену, который получил от Соловьева пакет со всеми инструкциями. До этого Гриша и понятия не имел, что придется делать. И о том, что предстоит заниматься освобождением прежнего подопечного, то есть Вани Соловьева, узнал лишь к тому моменту, когда вертолет уже улетал.

О том, что существует и вторая, парашютная группа, он узнал еще позже. И почувствовал себя очень неважно. Ему показалось странным, что при наличии парашютистов, более подготовленных к внезапным налетам, Соловьев посылает на дело зеков.

Впрочем, про эту самую группу ничего не знал и Сурен. О ней стало известно лишь после того, как они с Гришей и остальными добрались до заимки.

Но в период между сусанинским подвигом Женьки и появлением группы Сурена около заимки якобы произошли события, которые могли бы у любого человека вызвать серьезные сомнения. Либо в Гришиной искренности, либо в его психическом здоровье. Однако все, кто сдался нам вместе с Середенко, слово в слово подтвердили то, что он говорил. Все сразу свихнуться не могли. Правда, они могли загодя придумать, чего соврать. Только вот зачем? Объяснения этому не было.

Как не было нормального объяснения и тому, что, вопреки Женькиному утверждению, будто банду «закрутит», они без снегоходов проскочили двадцать километров через сопки и заснеженную тайгу так быстро, что никто даже не ожидал. Кроме того, непонятно было, что произошло с ДЛ. То есть почему мы воочию видели команду Сурена, а дешифратор утверждал, будто это имитация. И если б не Лисов, который не знал наших тонкостей, а просто шандарахнул из карабина по «имитации», то могли бы крупно лопухнуться.

Итак, что ж стряслось там, где наш «Сусанин» бросил своих «поляков»?

После того как Сурен убедился, что раненый Женька не свалился со снегохода и благополучно удрал, все поспешили на звук выстрела — и те, кто уже дожидался товарищей наверху, и те, кто ждал внизу, пока за ними приедут. Нам на заимке, из-за сопок и с расстояния двадцать километров, этот пистолетный выстрел, конечно, был не слышен, а вот они там, на Сохатской, все хорошо слышали. В результате все собрались около той самой Лосиной тропы, по которой отчаянный Женька Лисов скатился на снегоходе. И решили вопрос с поиском очень просто: идти по следу «Бурана». Так или иначе, придут куда-нибудь.

С горки они съехали на лыжах. После этого пошли по следу не самым гоночным ходом. При нормальных условиях, учитывая то, что Женька гнал снегоход в объезд сопок, по низменным местам, они должны были прийти к заимке часа через три, а то и четыре.

Вот тут-то и произошло то, что не поддавалось никакому научному объяснению и заставляло усомниться в здравом уме Гриши.

Пройдя около километра по следу «Бурана», Середенко и оба лжепрапорщика, с которыми он проворачивал операцию в Улунайской ИТК (они в этом походе составляли нечто вроде головного дозора), стали подходить к небольшой прогалине. Мороз по всем приметам был неслабый, где-то под минус тридцать, у Гриши аж усы заиндевели. Но там, впереди, над прогалиной, струился воздух. Как это бывает весной, когда солнышко уже жарит вовсю, снег тает и вверх от перегретой земли поднимаются восходящие потоки. Аналогичное струение воздуха можно видеть над раскаленной пустыней, над прогретым тропическим океаном, над костром или печной трубой. Но там, на полянке, не было ни костра, ни печи. Только снег лежал. Точно такой же, как везде, крепкий, промороженный, вовсе не собирающийся таять под хиленькими лучами красноватого январского солнышка.

Тем не менее на эти метеорологические тонкости ребята не обратили внимания. Каждый из них много раз видал, как струится воздух, и ничего удивительного в этом явлении не нашел. Это потом, уже после всего, им стало казаться, будто они сразу заподозрили что-то неладное. Если б заподозрили, то не полезли бы дальше. Впрочем, черт его знает…

Так вот, первым по лыжне шел здоровяк Вовик. Он тоже принимал участие в рассказе и не только кивал да поддакивал, но и ежился — ему даже вспоминать о происшедшем было жутко. Вовик, в пяти метрах за которым шел второй лжепрапор Славик, первым и выкатил на полянку.

Прогалина, по Гришиным словам, была совсем маленькая — не больше десяти метров в поперечнике. След от Женькиного снегохода пересекал ее точно по осевой линии. А в стороне от этой борозды из сугроба торчала не то сухая, совершенно лишенная веток елка, не то отесанная жердь — ребята толком не разглядели. Солнце положило на снег длинную прямую тень от этой жерди. Точно поперек следа от «Бурана», как бы разделив прогалину на две половины.