— Да, узнал.

— Вот и очная ставка не потребовалась. — Колосов довольно кивнул. — Я, знаете, против всех этих следственных уловок, уличающих во лжи. Мы ж цивилизованные люди. Вы, значит, звонили Лавровскому в «Стойло Пегаса»?

— Нет. — Берберов вскинул голову.

— Нет?

— Нет.

— А кто тогда звонил? Кому вы поручили ?

— Я никому не поручал! Наоборот, попросили меня. Меня, понимаете?! Я оказал любезность и попал из-за этого в идиотское положение!

— Кому же вы оказали любезность, Артур?

Берберов молчал.

— Ну, кто же посадил вас в такую лужу? Кто вас так кинул ?

— Иван Арсеньев.

Колосов нахмурился. Так — досель все шло гладко, но вот и узелок появился.

— Это кто такой?

— Художник, модельер. Он работает с цветами.

Совладелец клуба «Ботанический Сад Души» на Садово-Триумфальной.

— И вы давно его знаете?

— Года три.

— При каких обстоятельствах познакомились?

— Встретились на одной тусовке. Потом вместе ездили в Венецию на фестиваль. Потом он мне кое в чем помог.

— В чем именно?

— У меня были денежные затруднения. Он финансировал один мой проект.

— Значит, вы друзья и компаньоны?

— Просто знакомые.

— Зачем же ему потребовался телефон актера Лавровского? И при этом столь срочно? Ведь он же порол горячку тогда, да? — Никита заглянул в темные глаза кутюрье.

— Горячку, вот именно. — Берберов понурился. — Он позвонил и попросил узнать, где сейчас актер Лавровский. Это было в субботу. Он...

— А почему именно к вам он обратился с этой просьбой?

— Я.., я слышал о нем раньше. Красильникова как-то упоминала его имя.

— И вы рассказали о нем Арсеньеву?

— Нет. Он сам про него узнал. Я подумал.., ну, он такой человек, что иногда интересуется...

— Актерами?

— Мужиками.

— Так. — Колосов даже закурил. Узелок затягивался все туже. — Мальчик «Би», значит. А откуда он о нем узнал, по-вашему?

— Ну, может, видел где на вечере, в театре, а может, Красильникова рассказала... — Берберов снова умолк.

— Красильникова знала Арсеньева? — Никита напрягся. — Их тоже вы познакомили?

— Да.

— Когда?

— Сразу после Рождества. Он звонил, просил снова подобрать ему блондинку.

— С Леной Беленькой вы тоже его свели в свое время?

— Я никого ни с кем не сводил, я не сводник! Он говорил, что ему требуются модели для работы в клубе. Блондинки. Я просто оказывал ему любезность!

— Скольких девушек вы с ним познакомили?

— Только Беленькую и Красильникову. Больше никого. Когда вы показывали те фотографии... — Берберов возбужденно жестикулировал. — Я... Я не обманывал вас — эти девушки у меня действительно не работали! Двух — вы меня ведь сейчас обязательно про них спросите — я вообще в глаза не видел. А та блондиночка, Вовкина подружка... Я ее и видел-то всего два часа: забрал на Котельнической, переговорил и передал с рук на руки Арсеньеву. Он в тот вечер ждал меня на Сухаревской.

— Какая у него машина?

— "Форд-Скорпио".

— Цвет?

— Красный.

— Так. — Никита встал и отошел к окну. — Вы часто бывали в этом «Ботаническом Саду»?

— Довольно часто.

— А девушек там видели своих хоть раз?

— Ни разу.

— И не интересовались у Арсеньева судьбой своих протеже? Их работой в клубе?

— Мне некогда было этим заниматься. Я вообще девушками слабо интересуюсь.

— А Красильникова никогда не делилась с вами, чем они там с этим Арсеньевым занимались?

— Мы недостаточно близко были знакомы.

— Но вас не удивило, что ваш приятель, имея определенные наклонности, интересующийся мужиками, вдруг зачем-то просит вас свести его еще и с блондинками? Кстати, почему именно с блондинками? Он сам брюнет, как вы?

— Он блондин. А насчет моего удивления.., нет, меня это нисколько не удивило. Арсеньев оригинален и талантлив во всем. Он много работает. Он известен в Европе, в Америке. Очень известен в определенных кругах. У него всегда полно самых фантастических идей. Его «флоралии»...

— Что?

— Композиции из цветов — модны, изысканны. Да, он предпочитает мужские модели, но это не значит, что я должен удивляться, когда он просит познакомить его с женщиной! — Берберов выпалил все это на одном дыхании.

— Вот что, Артур Алекперович, вы сейчас проедете в прокуратуру и повторите все это дословно следователю. — Колосов поднял трубку внутреннего телефона. — Слава, звони Панкратову и скажи: транспорт нашелся.

— Зачем в прокуратуру? — Берберов умоляюще сложил руки. — Разве нельзя обойтись без...

— Нельзя. И это в ваших интересах, заметьте, как можно быстрее перейти из разряда подозреваемых в разряд свидетелей и избежать тех мер воздействия, о которых я уже упоминал.

— А следователь меня не задержит?

— А вы разве дадите ему повод? — Никита удивился так, словно услышал нечто из ряда вон выходящее. — Разве не расскажете вы ему правду, одну только правду?

— Да, да, конечно! Пусть с Арсеньевым разбирается. Это его дела. Я ни при чем, я только оказывал услугу!

— У меня еще вопрос, Артур Алекперович, у вас там с Удойко недоразумение вышло. Вы на него до сих пор сердитесь?

— Он меня ударил, разгромил мой магазин!

— Но вы же ему дали повод. Вы были к нему несправедливы.

— Я...

— Вы же в равном положении. Оба. Вас обоих кинули, втянули в неприятную историю. Не хочу давать советов, но.., неужели между приятелями, очевидцами могут возникнуть счеты из-за пары синяков?

Берберов промолчал, однако было видно, что слова Никиты запомнил. Зашли сыщики, собиравшиеся сопровождать модельера в Кисельный переулок. Никита сплавил их с легким сердцем, а сам лихорадочно занялся розыском Арсеньева. Звонил, наводил справки, уточнял. Добыл с большими трудами телефон клуба на Садово-Триумфальной и...

— Будьте добры Арсеньева Ивана Георгиевича, я Правильно попал?

— Правильно, — ответил приятный юношеский голос на том конце провода. — Вы насчет заказа столика? Можете оформить через меня.

— Но Арсеньев просил меня связаться лично с ним, — сочинял Никита.

— К сожалению, его нет и в ближайшие дни в клубе не будет.