Только новые практики, такие как донорство с остановкой сердца (изъятие органов после того, как сердце перестает биться), убеждение доноров отдавать в качестве донорской почку или маленькую часть печени при жизни, и, возможно, продолжающиеся исследования ксенотрансплантации (манипуляции с генами свиней с целью сделать их органы, особенно сердце, пригодными для пересадки человеку) теоретически могли бы сократить списки ожидания донорских органов. Но проблему длительного ожидания можно также смягчить, уделяя больше внимания нефизическим аспектам донорства органов и обращаясь к вопросам значения болезней и страха смерти. Вопросы о значении и смысле должны быть неотъемлемой частью обсуждения проблем трансплантации органов [30]. Не все, что возможно с медицинской точки зрения, автоматически обретает смысл или становится необходимым.

* * *

В заключение скажу, что мне, как кардиологу, часто задают вопросы об этических и медицинских сторонах нидерландской системы здравоохранения, особенно о степени, в которой пополнение знаний об ОСО способно внести вклад в более гуманное отношение к пациентам и их родным. Та же ситуация наблюдается в США и Великобритании. Боязнь смерти и процесса умирания часто обуславливает решения, принятые по этическим и медицинским вопросам со стороны врачей, пациентов и их родственников. Знания об околосмертном опыте могут иметь огромную практическую значимость для специалистов-медиков, для умирающих пациентов и членов их семей. В приложении я подробнее рассмотрю, что означало бы для пациентов и врачей, если бы больше людей имели представление об удивительном опыте, возможном в период клинической смерти или комы, на смертном одре или после смерти.

Искренне надеюсь, что мне удалось объяснить концепцию нелокального сознания и ее следствия для науки, здравоохранения и наших представлений о человечестве. Я понимаю, что читать эту книгу было не всегда легко и что она – не более чем отправная точка для дальнейших исследований и споров, потому что нам все еще недостает определенных ответов на множество важных вопросов о сознании и его связи с телом.

Роли ДМТ, избыточной ДНК и ядерного спинового резонанса в особенности требуют дальнейшего анализа. Поскольку современная западная наука не в состоянии объяснить различные формы нелокального сознания, эта книга призвана бросить вызов сугубо материалистской научной парадигме. Именно эту парадигму следует винить в научном и социальном табу на околосмертный и прочие необъяснимые опыты. Надеюсь, эта книга, в которой приводятся разумные доводы в пользу гипотезы нелокального, и, следовательно, вездесущего сознания, поможет сформулировать новые представления о сознании. Признание новых научных идей в общем и идей, касающихся бесконечного сознания в частности, требует непредвзятого подхода, не обремененного догмами. Порой достаточно одного аномального результата, не поддающегося объяснению с помощью общепринятых концепций и идей, чтобы преобразить науку.

Исследования околосмертного опыта помогли мне разработать концепцию нелокального и бесконечного сознания, которая может объяснить многие, а может быть, и все аспекты удивительных случаев осознанного опыта, обсуждаемых в этой книге. К ним относятся околосмертный опыт, опыт боязни смерти, идентичный опыт, спровоцированный отчаянием, депрессией, изоляцией, медитацией (религиозный и мистический опыт) и полной релаксацией (опыт просветления или единства), а также опыт, вызванный регрессионной терапией и применением таких расширяющих сознание веществ, как ЛСД и ДМТ. Видения на смертном одре, присмертный и посмертный опыт, обостренная интуитивная чувствительность или нелокальный обмен информацией, нелокальное восприятие, влияние разума на материю (нелокальное возмущение) также могут рассматриваться как проявления нелокального сознания.

Трудно не прийти к выводу, что наше бесконечное сознание предшествует рождению и продолжает жить после смерти независимо от тела, в нелокальном пространстве, где время и место не играют роли. Согласно теории нелокального сознания, у нашего сознания нет ни начала, ни конца.

ОСО распространены гораздо шире, чем предполагалось ранее, личные последствия такого опыта намного глубже, чем когда-либо считали врачи, медсестры и родственники носителей. Все специалисты-медики, умирающие пациенты и их родные должны иметь представление об удивительном опыте, который может возникнуть в период клинической смерти или комы, на смертном одре или после смерти. Этот опыт зачастую приводит к значительным переменам в жизни, в том числе к потере страха перед смертью. Принимая этот опыт вместо того, чтобы осуждать его, пациенты и их родные получают шанс интегрировать его в свою жизнь. Поскольку я понимаю, что знания об околосмертном опыте могут иметь огромную практическую значимость для специалистов-медиков, для умирающих пациентов и членов их семей, в приложении я подробнее расскажу о некоторых этических и медицинских последствиях ОСО для сектора здравоохранения на Западе.

ОСО – это и экзистенциальный кризис, и чрезвычайно поучительный опыт. Увиденное мельком измерение, где время и расстояние не играют роли, где можно созерцать прошлое и будущее, где люди чувствуют себя цельными и исцеленными, где можно испытать безграничную мудрость и безусловную любовь, помогает людям преобразиться. Эти преображения становятся в первую очередь результатом осознания обязательности любви и сочувствия к себе, к окружающим и к природе. После ОСО люди понимают, что всё и все взаимосвязаны, что каждая мысль влияет на самого человека и других людей и что наше сознание продолжает жить после физической смерти. Это понимание нелокальной связи всего сущего меняет и научные теории, и наши представления о человечестве и мире.

В своей книге «Знаки» (Markings) Даг Хаммаршёльд писал: «Наши представления о смерти определяют то, как мы ведем свою жизнь». Когда люди считают, что смерть – конец всему, они предпочитают вкладываться в эфемерное, материальное и внешнее и в меньшей степени склонны с уважением относиться к своему окружению, к будущему миру наших детей и внуков. Наш разум формирует наши взгляды на этот мир. Когда мы влюблены, мир прекрасен, когда мы подавлены, мир ужасен, а когда мы в тревоге, когда позволяем прессе и политикам запугать себя, мир переполняется страхом. «Он в себе обрел свое пространство и создать в себе из Рая – Ад и Рай из Ада он может», – писал о разуме Джон Мильтон в «Потерянном рае»[8] [1].