— Я буду стрелять! — предупредил он, отступая назад.

— Стрелять в меня? Хорошо, давай! Ты не сможешь сделать ничего хуже того, что устроили здесь эти мерзавцы.

Молодой офицер поднял свой автомат. Две пули ударились в землю у моих ног, взметнув кучки пепла и пыли. Я продолжал наступать на него.

— Поедем домой, пожалуйста, Тан, — причитала Лена, безуспешно стараясь остановить меня.

— Вы сумасшедший! Что вам здесь нужно? — спросил молодой солдат.

— Я хочу увидеть погибшего старика. Я — его работодатель, — сказал я, чувствуя боль в груди. — Где он?

— Здесь, — указал пальцем офицер, — кучка костей у стены. Можете посмотреть, а потом покиньте это место.

Мои ноги зарывались в пепле, пока я шел к стене. На полу были разложены кости. Я опустился на колени, и горе охватило меня. Это могли бы быть кости животных из недалеких гор. Я поднял некоторые из них и тщательно изучил их.

— Можете смотреть, но ничего не трогайте, — предостерег меня офицер.

Мелкие кости, должно быть, фаланги пальцев, а это — ребро. Я поднял череп и дрожащими руками сложил кости вместе. Лена стояла за моей спиной, слишком потрясенная, чтобы хотя бы вскрикнуть или заплакать.

— Хватит, Тан. Поехали домой, — упрашивала она.

— Погоди, — сказал я. Посередине скелета не хватало целого фрагмента. В трех футах в стороне я нашел их. В самом центре одной кости было аккуратное круглое отверстие с гладкими краями, которое могла оставить только пуля, попавшая в тело, и ничто другое. Я посмотрел через плечо. Охранник прикуривал сигарету, он наклонил голову, чтобы ветер не загасил пламя. Я быстро сунул кость себе под рубашку, затем молча помахал рукой офицеру на прощание и ушел.

Перед тем как сесть в машину, я встал на колени, опустил голову, сложил руки вместе и прочел короткую молитву, отдавая последнюю дань моему верному старому охраннику.

Только когда мы наконец оказались в моем доме, я сказал Лене:

— Охранника сначала застрелили.

Она всплеснула руками:

— Откуда ты знаешь?

Я вытащил спрятанную кость:

— Смотри, здесь след от пули. Это — доказательство.

Лена закрыла глаза руками:

— Не показывай мне!

— Тебе придется отвезти это доктору Мину.

— Нашему автору? — уточнила Лена, робко взяв кость.

— Он лучший судмедэксперт в Пекине. Дай ему взглянуть на это сегодня вечером.

Лена кивнула:

— А что со статьей Суми?

— Свяжись со всеми другими издателями в Пекине и заставь их напечатать статью как можно быстрее, десятки тысяч копий, за любую цену.

— У тебя все еще есть оригинал?

— Прямо здесь ее собственный рукописный вариант. — Я вытащил сложенный листок бумаги.

— Но я не думаю, что кто-то отважится помочь нам теперь.

— Они должны. Мы ведь им раньше помогали. Менеджер Западной типографии и еще один из Пекинского издательства — они все знают меня. Позвони им. Скажи, что мне нужна их помощь прямо сейчас.

На следующий день с утра Лена уже появилась в моем доме.

— Никто не хочет печатать это для нас.

— Но все они — наши друзья!

— Больше нет. Менеджер Западной типографии посоветовал мне ни с кем не говорить о публикации этой статьи. Существует распоряжение, исходящее от Специального гарнизона, арестовать всякого, кто станет сотрудничать с издательством «Blue Sea».

— Я не удивлен. Ты узнала что-нибудь от доктора Мина о кости?

— Да, вот. — Она передала мне конверт. В записке от доктора просто сообщалось:

«Подтверждаю проникновение пули. Остатки пороха найдены на поверхности кости.

Лу Мин, доктор медицинских наук, Пекинская медицинская школа,

Отдел судебной медицины»

— Ты видишь, он все подтвердил, — сердито сказал я. — Это сделали люди Шенто.

— И что ты собираешься предпринять?

— Публично заявить об этом убийстве и причине пожара. У меня есть доказательства, подтверждающие это!

— Тан, доктор очень просил меня не выдавать его имени. Он не хочет вновь оказаться в исправительном лагере.

— Я понимаю и учту его пожелание.

Я посвятил весь день написанию статьи о преследовании «Дракона и Компании», издательства «Blue Sea», моей семьи, поджоге типографии и убийстве моих рабочих. Статья была написана просто и прямо. Как мне хотелось, чтобы Суми была здесь и могла помочь мне. Она так прекрасно умела находить нужные слова, которые проникали в самое сердце читателей и могли достучаться до их разума. Но я не знал, где она. Она не звонила уже два дня. Она обещала вернуться ко мне, но где же она?

Я оставался в замкнутом пространстве своего дома, болезненно ожидая визга тормозов машины, останавливающейся под ивой напротив. Почему всего лишь одна машина? Я ждал, что Шенто вызовет не меньше дюжины, чтобы проследить за любым моим передвижением, каждым вздохом, который я делаю.

Когда настала ночь, я заставил Лену надеть мое пальто и поехать куда-нибудь подальше на моем красном «мерседесе». После того как машина, припаркованная под ивой, устремилась вслед за ней, я выскользнул из своего дома, надев зеленое пальто Лены, отороченное мехом, высоко поднял воротник, чтобы защитить от ветра горло и скрыть лицо. Я медленно шел вдоль домов, стараясь двигаться, как женщины. Улицы были пустынны, и ветер нес по ним пыль. Я забрался в переполненный автобус и поехал на бульвар Лон Инь в сторону моего офиса.

По бульвару парами или по трое шли бизнесмены и женщины в деловых костюмах, они смеялись и переговаривались. Я проскользнул вслед за ними в раздвижные двери здания, где располагался мой офис. Затем поднялся по лестнице на четвертый этаж. В холле никого не было. Я сорвал печати с двери и открыл ее своим ключом. В офисе витал отвратительный запах. Никто не выключил отопление, и теперь все помещение стало душной парилкой. Я отключил обогреватель и направился к копировальной машине. Все внутри было вверх дном: бумаги раскиданы по полу, мебель перевернута и разбита на куски.

Я сунул чистый лист бумаги в ксерокс и начал копировать статью Суми и свою. Я пробуду здесь столько, сколько понадобится для того, чтобы сделать как можно больше копий. Потом распространю их по этому безумному городу, разбросаю, так же как сыплется с неба снег.

Как вор, несущий свою добычу, я выбрался на тихий бульвар Лон Инь, неся через плечо большую сумку. Уличные фонари слабо освещали мартовскую ночь, а стойки опор высоковольтной линии издалека напоминали одиноких волков в горах. В четыре часа утра город казался таинственными дремучими джунглями, в которых уснули все звери. Автобус уныло свернул за угол, как будто бы не желая встретить новый день. Когда я вошел в него, водитель гнусаво