Баська еще вчера села в свой десятилетний задрипанный «фордик» и укатила на нем в Польшу, получив от Фридриха рождественский подарок — тысячу марок. Баська сейчас в Польше дом строит. Ей очень нужны деньги...

Францу Мозеру Фридрих вчера разрешил не приезжать с утра в Грюнвальд, а попросил появиться лишь на час только к шести вечера — помочь Фридриху с Моникой подготовить рождественский фейерверк. А потом сразу же уехать домой.

В этот день всех ждут дома семьи — дети, мужья, жены, родители, точно такие же приготовления к празднику, поэтому, как только фрау Розенмайер все приготовит и разложит так, «...как это умеет делать только она!..» — она спокойно может ехать домой, не забыв забрать рождественский подарок от благодарного ей Фридриха фон Тифенбаха.

То же касается и герра Лемке с его коллегой — только елка! И еще цветы... И все! И вот вам подарки к Рождеству!

А на стол Фридрих фон Тифенбах при помощи двух дам — Тани Кох и Моники — все накроет сам. Это он ужасно любит делать с детства!

Так что, майн либен дамен унд геррен, вы свободны и дай Бог вам всем счастья! Вы этого достойны.

В предпраздничной суматохе мне забыли дать пожрать. Пришлось даже наорать на фрау Розенмайер! Правда, я это сделал так, чтобы никто, кроме нее, моего хриплого мява не слышал. Компрометировать Человека в такой день — последнее дело. Ни в какой день этого делать нельзя, а в такой — особенно.

Уж как она расстроилась! Так сожалела о своей забывчивости, что мгновенно бросила в такую электрическую печку (называется «Микровелле») огромную замороженную форелищу. И та через три минуты была уже мягкой, в меру теплой и такой вкусной; что я простил фрау Розенмайер все на свете и даже потерся о ее ноги своей рожей. Не так чтобы очень, но...

Как цитировал Шура кого-то из английских королей, «ничто не стоит так дешево и ничто не ценится так дорого, как вежливость...»

* * *

К двенадцати часам дня мы с Фридрихом наконец, слава Богу, остались совсем одни в нашем огромном и прекрасном доме. К приему гостей было все приготовлено, и у нас оставалась еще уйма времени, чтобы привести себя в порядок и отдохнуть перед началом рождественских торжеств.

Я подумал, что, пока не раздался телефонный звонок от Гельмута Хартманна с сообщением, что «ЕГО АВТОМОБИЛЬ ОПЯТЬ НЕ ЗАВОДИТСЯ», волноваться мне нечего и у меня есть в запасе пара часов для болтовни с Фридрихом.

Тема сегодняшнего разговора должна была быть продолжением вчерашней прерванной темы: почему Коты и Кошки лучше Собак? И почему Собаки не любят Кошек и Котов?

Еще вчера я пытался объяснить Фридриху, что Собаки подсознательно ощущают собственный комплекс неполноценности и дико завидуют независимым и гордым, свободным и не поддающимся дрессировке Котам и Кошкам! То есть Коты и Кошки поддаются дрессуре, но только тогда, когда, этого хотят сами.

Я даже пытался провести аналогию с Человечеством. Те Собаки, которые ведут себя независимо и гордо, как Коты, к Котам ненависти не испытывают... То же самое и с Людьми. Независимые и гордые — интернациональны! Им не нужно цепляться за пресловутое, пошло и искусственно выдуманное, якобы расовое превосходство над другими нациями... А это судорожное цепляние за «превосходство своей расы» — от бездарности, от зажатости, отсутствия душевной широты, от постоянного ожидания пинка в зад!.. А Коты раскованны с детства. Они Любят, и их Любят. И в этой Любви они обретают Свободу!..

Конрад Лоренц, великий Человек, написавший такую, с моей Котовой точки зрения, гениальную книгу, как «Человек находит друга», — и то ошибся, утверждая, что Коты привязаны не к Людям, а к Дому! Неверно это... Плевали Коты на все дома в мире! Коту важно, что за Человек живет в этом доме, рядом с этим Котом... Вот что важно.

... Только я было собрался с мыслями, чтобы продолжить этот разговор с Фридрихом, — мне были очень интересны его соображения на этот счет, — как вдруг раздался стук в дверь гостиной!..

Мы, свято уверенные, что пребываем в доме одни, потрясенно переглянулись, и я тут же вспрыгнул на камин, оттуда на высокий резной буфет и занял максимально выгодную позицию для нападения.

Стук повторился.

— Да, да!.. Пожалуйста! — удивленно крикнул Фридрих.

Дверь в гостиную отворилась, и вошел оранжерейно-парниковый помощник герра Лемке.

— Прошу прощения, repp фон Тифенбах, — мягко улыбнулся он. — Я, комиссар криминальной полиции Гюнтер Шмеллинг.

* * *

Что у нас потом в доме творилось — просто не описать!

Когда комиссар Шмеллинг, без всяких там нагнетаний и запугиваний, очень спокойно поведал уважаемому герру фон Тифенбаху, что сегодня в рождественский вечер в его доме может раздаться взрыв, Фридрих очень удивился и спросил: кому это понадобилось?

— Сейчас это уточняется, — уклончиво ответил Шмеллинг и попросил разрешения попытаться отыскать, и обезвредить взрывное устройство, заложенное в доме еще недели две или три тому назад.

— Какого черта тогда не взорвали меня раньше? — спросил Фридрих.

— Чтобы взрыв прозвучал в тот момент, когда вы займетесь фейерверком. Тогда это могло бы выглядеть рядовым несчастным случаем.

Не скрою, я был просто поражен! Ведь существуют же Настоящие Собаки на свете!.. Такие, как Дженни, как Рэкс!.. Я — Кот... Со мной все понятно. Но чтобы Собаки так грандиозно сумели передать важнейшую информацию, не растеряв по дороге ни одной мельчайшей детали, — уму непостижимо! Ай да Рэксик!!! Не Пес, а Личность...

— Делайте все, что вы считаете нужным, — сказал Фридрих. — Вам помочь?

— Что вы, герр фон Тифенбах! Помощников у меня более чем достаточно.

Шмеллинг вынул из кармана телефонную трубку, нажал всего лишь одну кнопку и сказал всего лишь два слова. И обратился к Фридриху:

— Я, с вашего разрешения, открою ворота на территорию, чтобы наши машины не скапливались у вашего дома со стороны улицы.

— Поступайте так, как сочтете необходимым. За то время, которое вы работали в этом доме, надеюсь, вы знаете, как открыть ворота?

— Конечно, — усмехнулся Шмеллинг.

— Да... А откуда вы так прекрасно постигли садово-оранжерейное ремесло? — спросил Фридрих. — Герр Лемке не мог на вас нарадоваться.

— Дело в том, что лет тридцать тому назад, по студенческому обмену, я заканчивал Лесотехническую академию в Ленинграде.

— Так вы знаете русский язык?!...

— Естественно. Поэтому я и работаю в русском отделе КРИПО.

И комиссар Шмеллинг пошел к входным дверям, чтобы нажать кодовые кнопки, открывающие изнутри наши ворота в сад.

* * *

Их было шестеро и Рэкс. И приехали они не на полицейских, а на обычных частных автомобилях.

Два паренька, которые, как я понял, охраняли нас с Фридрихом на прогулках всю последнюю неделю. Недаром я почувствовал, когда они выдрючивались вокруг нас на своих велосипедах, что от них пахло оружием!..