Устроившись на стуле в кухне, я стал читать, потягивая чай со льдом. Известный ученый-экономист и обозреватель Нобору Ватая, говорилось в статье, серьезно собирается баллотироваться в парламент на следующих выборах по округу N в префектуре Ниигата. Тут же была подробная биография Нобору Ватая – где учился, что написал, сколько лет связан с массмедиа. Его дядя, Ёситака Ватая, депутат от того самого округа N в Ниигате, объявил, что по состоянию здоровья не будет больше участвовать в выборах. Многие считают, что если все пойдет как надо, его округ может достаться племяннику депутата, Нобору Ватая, тем более что других серьезных преемников, имеющих шансы на успех, не видно. А если так, писал автор, прочность позиций в округе нынешнего депутата господина Ватая, а также известность и молодость Нобору Ватая практически обеспечивают последнему избрание в парламент. «Вероятность, что Нобору-сан выдвинет свою кандидатуру, составляет, пожалуй, порядка 95 процентов. Конкретные условия еще будут оговариваться, но он сам, похоже, загорелся этой идеей и, наверное, не успокоится», – заявил про него какой-то «местный авторитет».

Еще в журнале была опубликована беседа с Нобору Ватая. Довольно длинная. Официально я пока не решил, буду выдвигаться или нет, говорил он. Разговоры об этом действительно идут, но у меня свои соображения на этот счет. Это не тот случай, когда тебе предлагают, а ты в ответ берешь под козырек: «Есть! Будет сделано». Возможно, между тем, что я ищу в мире политики, и тем, что он может потребовать от меня, есть большая разница. Не нужно торопиться. Будем вести переговоры, искать общий язык. Но уж если согласие будет достигнуто и я в самом деле пойду на выборы, то стану добиваться победы во что бы то ни стало. Выберут – отсиживаться в парламенте на задней скамье вместе с другими новичками не буду. Мне всего тридцать семь, и если я пойду в политику, времени у меня впереди еще очень много. Есть четкие планы на будущее, и я могу привлечь к ним людей. Далеко идущие планы. Есть долгосрочная стратегия, и я буду ею руководствоваться. Чтобы добиться цели, мне нужно пятнадцать лет. В ХХ веке я обязательно должен занять в политике такое место, с которого можно добиться, чтобы Япония осознала себя как государство, как нация. Вот моя первоочередная цель. Я хочу вытащить Японию из нынешнего состояния, когда она стоит на политическом распутье, и привести к единой политико-культурной модели. Иными словами, речь идет о том, чтобы реструктурировать государственную систему. Покончить с лицемерием, утвердить логику и мораль. Нам нужны не расплывчатые словеса, не бессмысленная риторика, а четко определенный образ, который можно продемонстрировать всем, потрогать руками. Приходит время, когда мы должны с четкостью представить себе этот образ. От нынешних политиков как раз и требуется утверждение такого народного, национального согласия. Наша теперешняя безыдейная политика – все равно что плывущая по течению гигантская колышущаяся медуза. Идеалистические теории и метания меня не интересуют. Я просто говорю: «Это надо сделать» – и значит, это действительно надо сделать, чего бы оно ни стоило. Для этого у меня есть реальная политическая программа. О том, что она собой представляет, вы будете узнавать постепенно, по мере того как будет развиваться ситуация.

Автор относился к Нобору Ватая вполне доброжелательно. Компетентный политический и экономический обозреватель, человек с острым умом, отличающийся красноречием. Молодой, из известной семьи, подающий большие надежды политик. Поэтому «долгосрочная стратегия», о которой он говорит, – это не пустые мечты, а очень даже реальная вещь. Многие избиратели – за то, чтобы он участвовал в выборах. Впрочем, его округ относится к консервативным и кое-какие проблемы могут быть с тем, что он разводился и теперь живет один, но молодость и способности Нобору Ватая с лихвой компенсируют этот недостаток. Голоса женщин ему тоже обеспечены. В общем, «кандидат лучше некуда», – слегка язвительно подытоживал журнал. «Критикуемую господином Ватая «безыдейную политику» он, можно думать, использует, чтобы получить в наследство избирательный округ дяди и выставить свою кандидатуру на выборах. Благородные политические взгляды господина Ватая по-своему убедительны, однако только будущее позволит судить о том, насколько эффективными они окажутся в приложении к практической политической деятельности».

* * *

Кончив читать, я швырнул журнал в стоявший на кухне ящик для мусора и начал складывать в чемодан одежду и другие вещи, которые собирался взять с собой на Крит. Я совершенно не представлял, холодно ли там зимой. На карте Крит – совсем рядом с Африкой, но и в Африке в некоторых районах зимой довольно прохладно. Я положил в чемодан кожаную куртку, два джемпера, двое брюк. Две рубашки с длинным рукавом, три – с коротким. Твидовый пиджак. Майки и шорты. Носки и трусы. Кепку и солнечные очки. Плавки. Полотенце. Набор умывальных принадлежностей для путешествий. И все равно чемодан заполнился только наполовину. Я ума не мог приложить, что еще может мне понадобиться.

Удовлетворившись пока этим, я захлопнул крышку, и тут до меня, наконец, дошло, что я и вправду собираюсь уехать отсюда. Из этого дома, из этой страны. Кинув в рот лимонную карамельку, я посмотрел на свой новенький чемодан и вспомнил, что Кумико ушла из дома даже без чемодана. В то ясное летнее утро с ней была только маленькая сумочка через плечо да блузка с юбкой, которые она забрала в химчистке на станции. Выходит, багаж у нее был еще меньше, чем у меня сейчас.

Потом я стал думать о медузах. «Такая безыдейная политика превратила эту страну в плывущую по течению гигантскую колышущуюся медузу», – вещал Нобору Ватая. Интересно, приходилось ли ему наблюдать настоящую медузу вблизи? Скорее всего, нет. А мне приходилось. В том самом аквариуме, куда я зашел с Кумико против своей воли и где видел медуз, собранных со всего света. Кумико переходила от одного аквариума с этими тварями к другому и, почти не проронив ни слова, как завороженная, следила за их спокойными, пластичными движениями. Хоть это было наше первое свидание, она, похоже, совсем забыла о моем существовании.

Каких только медуз там не было! Разных видов, форм и размеров. Кумико была от них без ума. После этого я даже подарил ей иллюстрированную энциклопедию медуз. Для Нобору Ватая это, наверное, новость, но у некоторых видов медуз, между прочим, имеются кости и мышцы. Они дышат кислородом и выбрасывают из себя продукты распада. У них есть молоки, икра. Медузы движутся, развернув свои зонтики и пошевеливая щупальцами, движения их красивы. Они вовсе не плывут, колыхаясь, бессмысленно по течению. Совсем не собираюсь их защищать, но у них тоже есть свои цели и желания в жизни.

Вот так, господин Ватая! Хотите стать политиком – пожалуйста, мне наплевать. Это ваше дело. Ничего не имею против. Одно только хочу сказать. Не надо оскорблять медуз неточными метафорами.

* * *

Вечером, в десятом часу, вдруг затрещал телефон. Он звонил и звонил, а я все не брал трубку и смотрел на аппарат, заливавшийся трелями на столике. Кто бы это мог быть? Кому еще я понадобился?

И тут меня осенило. Это же моя телефонная знакомая. Не знаю, почему я так подумал, – но точно она. Из той загадочной темной комнаты, где все еще плавает в воздухе густой, тяжелый аромат цветов, до сих пор витают ее сумасшедшие сексуальные порывы. «Я тебе сделаю все, что захочешь. Даже от жены такого не дождешься». Трубку я так и не снял. После десяти звонков телефон смолк, потом потом прозвонил еще двенадцать раз. И стало тихо. Еще тише, чем до того, как он зазвонил. Сердце громко стучало в груди. Уставившись, я долго смотрел на кончики пальцев, представляя, как перекачиваемая сердцем кровь постепенно приливает к ним. Потом закрыл лицо руками и тяжело вздохнул.