— Комиссар полиции Уильям Коднер. Рад познакомиться. Надеюсь, что…

Вивьен так и не узнала, на что надеялся Коднер, потому что зазвонил телефон, который она сжимала в руке. На экране высветилось имя Маккина. От волнения Вивьен бросило в жар. Она ответила, прикрыв микрофон пальцем, чтобы к нему не долетали посторонние звуки.

И посмотрела на мужчин, стоявших рядом:

— Есть.

Комиссар подал знак, и все машины тронулись с места. Одна направилась к ним. Вивьен села на переднее сиденье, Белью и Коднер — на заднее.

— Ребята, игра началась. Твоя подача, Вивьен.

— Минутку.

Она услышала незнакомый голос, спокойный и низкий.

— …и как видите, обещания выполнены.

Последовал ответ Маккина.

— Но какой ценой! Сколько жертв стоило это безумие?

Вивьен слегка отодвинула телефон от уха, схватила передатчик и распорядилась:

— Всем машинам. Говорит детектив Вивьен Лайт. Всем стянуться к Кантри-Клаб. Изолировать квадрат между Тремонт, Баркли, Логан и бульваром Брукнер. Необходимо ограждение из машин и людей, чтобы контролировать каждого, кто покинет эту зону на автомобиле или пешком.

— Безумие? А разве кто-нибудь называл безумием египетские казни? Называл безумием Всемирный потоп?

Вивьен показалось, будто что-то сжимает ей грудь. Бешено застучало сердце. Это человек и в самом деле сумасшедший. Буйный сумасшедший. Она услышала сочувственный голос священника, пытавшегося спорить с тем, кто лишен был здравого смысла.

— Но потом явился Христос, и мир изменился. Люди научились прощать.

— Иисус ошибся. Вы восхваляли его, но не слышали. Вы убили его…

Голос слегка изменил тональность и зазвучал резче. Вивьен попыталась представить себе лицо этого человека в полумраке исповедальни, которая для других означала искупление и освобождение от грехов, а ему служила местом, где он объявлял о смерти.

— И поэтому ты решил надеть эту зеленую куртку? Поэтому убил стольких невиновных? Ради отмщения?

Вивьен поняла, что отец Маккин бросает ей подсказку, подтверждает описание преступника. И, затягивая разговор с ним, дает ей время приехать.

Она снова взяла микрофон и обратилась к полицейским:

— Подозреваемый — белый американец, высокий, темноволосый. В зеленой куртке военного образца. Может быть вооружен и опасен. Повторяю, может быть вооружен и очень опасен.

Человек этот сам подтвердил справедливость ее предупреждения, отвечая Маккину. Его слова источали злобу и ненависть, чеканные, словно приговор:

— На сей раз месть и справедливость совпадают. И человеческие жертвы для меня ничто, как никогда ничего не стоили и для вас.

Снова заговорил Майкл Маккин:

— Но разве ты не ощущаешь святости этого места? Не находишь покоя, который ищешь, хотя бы здесь, в церкви Иоанна Крестителя, человека, который скромно сказал, что недостоин крестить Христа?

Вивьен испугалась, что сейчас потеряет сознание. Церковь Иоанна Крестителя! Вот зачем ей звонил священник. Хотел предупредить, что по какой-то причине он будет исповедовать не в церкви Святого Бенедикта, а в церкви Иоанна Крестителя.

И она в отчаянии закричала:

— Он не там! Не там, черт подери!

Услышала за спиной встревоженный голос Белью:

— Что ты говоришь? Что происходит?

Она жестом попросила его помолчать.

— Святость будет в конце. Поэтому я не стану отдыхать в воскресенье. И в следующий раз исчезнут звезды и все, кто под ними.

— Что это значит? Я не понял.

И снова низкий голос, уверенный и грозный:

— Незачем понимать. Достаточно подождать.

Наступила тишина, и Вивьен живо представила себе взрыв и погибающих под развалинами людей, услышала крики раненых и увидела пламя, охватившее их. И почувствовала, что умирает вместе с ними.

Голос снова заговорил о безумной угрозе:

— Такова моя власть. Таков мой долг. Такова моя воля.

Он опять помолчал. А потом — бред:

— Я — Господь Бог.

Вивьен настроила радио на привычную частоту полиции Манхэттена и повторила указание, которое только что передала:

— Всем машинам, принимающим этот сигнал. Говорит детектив Вивьен Лайт из Тринадцатого округа. На предельной скорости окружите квартал между Тридцать первой и Тридцать второй улицами, Седьмой и Восьмой авеню. Разыскивается белый американец, высокий, темноволосый. В зеленой военной куртке. Может быть вооружен и очень опасен. Остаюсь на связи.

Из мобильника донесся приглушенный голос преподобного Маккина:

— Вивьен, слышишь меня?

— Да.

— Он ушел.

— Спасибо. Ты молодец. Позвоню потом.

Вивьен откинулась на спинку сиденья, безнадежно махнув водителю.

— Можешь остановиться. Спешить больше некуда.

Пока водитель сворачивал к тротуару, капитан втиснулся между передними креслами, чтобы взглянуть на Вивьен и чтобы она увидела его.

— Что происходит? Кто звонил?

Вивьен посмотрела на него.

— Не могу ничего сказать, кроме того, что придется ждать. И надеяться.

Белью откинулся на сиденье. Он понял — что-то получилось не так, как надо, хотя и не догадывался, в чем дело. Вивьен чувствовала, как переживает ее начальник, потому что сама нервничала не меньше. Никто в машине не решался заговорить. Прошло несколько минут тягостного ожидания, как вдруг из динамика донесся голос.

— Говорит Мантен из Мидтаун-саут. Мы задержали человека, который соответствует описанию. На нем зеленая куртка военного образца.

Облегчение окатило Вивьен, словно волна, способная погасить любое пламя.

— Спасибо, ребята. Где вы?

— На углу Тридцать первой улицы и Седьмой авеню.

— Отвезите его в ваш округ. Сейчас приедем.

Вивьен жестом показала водителю, что можно ехать. Сзади ее похлопал по плечу капитан:

— Отличная работа, Вивьен.

Этот комплимент оставался справедливым не дольше мгновения. Другой голос, тотчас зазвучавший по радиосвязи, внес сумятицу и отчаяние.

— Машина тридцать один из Мидтаун-саут. Говорит агент Джеф Кантони. Мы тоже задержали человека, соответствующего описанию.

Они не успели сообразить, что происходит, как врезался третий голос:

— Говорит агент Веббер. Я на углу Шестой авеню и Тридцать второй улицы. Здесь идет манифестация ветеранов войны. Их тут примерно тысячи две, и все в зеленых куртках.