Темнота рассеялась. Цзэнь упал, ударившись спиной о твердую землю. К нему вернулись запахи и звуки вечнозеленого леса и ночи.

Кто-то склонился и положил руки ему на плечи.

– Цзэнь, – раздался голос. – Очнись.

Глаза Цзэня распахнулись. Над ним виднелось знакомое лицо. Оно принадлежало тому, кого он признал убежищем, тому, кто мог защитить его.

– Наставник, – прошептал Цзэнь.

Но все было неправильно, не так, как в тот день, когда этот человек спас ему жизнь. Теперь, когда воспоминания возвращались, у него стучало в голове и что-то корчилось внутри. Он предал Старшего мастера, человека, которого так долго считал отцом. Он потерял доверие девушки, которую любил. И теперь, повернувшись, чтобы посмотреть на Самую Гостеприимную Сосну, Цзэнь понял, что Пограничная печать, ведущая к месту, которое он в течение последних одиннадцати циклов называл домом, не пропустила его.

Внутри него начало разгораться горе. Он сел, приложил руку к груди и сказал:

– Ты наложил на меня еще одну печать.

– Чтобы помочь тебе, – ответил Дэцзы. В его мягком голосе каким-то образом чувствовались властность, искренность и что-то еще, похожее на грусть.

«Он лжет, – раздался слабый голос внутри Цзэня. Далекое эхо из глубокой бездны. – Пограничная печать не пропустила тебя. Твой учитель видит в тебе опасность, угрозу, которую нужно подавить».

Цзэнь, стряхнув руки Дэцзы со своих плеч, поднялся на ноги.

– Ты лжешь, – заявил он, хотя его голос дрожал. – Ты хотел подавить силу внутри меня, как и раньше.

– Нет, – ответил Дэцзы, тоже поднимаясь на ноги. Хотя Старший мастер был почти на полголовы ниже Цзэня, его хрупкое телосложение каким-то образом казалось более внушительным. – Я лишь пытаюсь помочь тебе контролировать силу, которая внутри тебя. Потому что прямо сейчас ты позволяешь ей взять над тобой верх.

«Он считает тебя слабым. Думает, ты не способен обладать такой силой».

– Ты никогда не хотел, чтобы я использовал эту силу, – холодно сказал Цзэнь. – Почему? Ты бы предпочел увидеть, как Край Небес, как все наше царство падет перед элантийцами?

– Мы оба знаем, что произойдет, если я сниму ограничение с этого существа внутри тебя. Я не хочу, чтобы история повторилась, – несмотря на спокойный тон, лицо Дэцзы покрылось испариной. Цзэнь почувствовал, как мерцает печать, наложенная Старшим мастером.

Дэцзы мог подчинить себе силу обычного демона, но до Бога-Демона ему было далеко.

– Значит, ты боишься меня. Того, на что я способен. – Внутри Цзэня разгорался гнев, негодование, выкованное всеми годами ненависти к своему наследию, к необходимости склонять голову каждый раз, когда кто-то упоминал его клан. – С самого первого дня, когда я переступил порог школы, ты, как и все остальные мастера, осуждал меня за мою родословную, моих предков и мое право по рождению. – Его голос стал громче. – Ты боишься, что я спровоцирую еще одно восстание кланов, боишься, что я сделаю историю этого царства такой, какой она и должна быть.

– Я боюсь, – тихо признался Дэцзы, – что ты сделаешь свой выбор, основываясь на живущей внутри тебя ненависти, а не любви.

«Посмотри, к чему он сводит твою верность, твое сыновью почтительность. Посмотри, как он относится к твоей жертве».

– В каждом своем действии я руководствовался любовью! – Голос Цзэня сорвался, и он ничего не мог с этим поделать. – Я любил нашу школу. Любил наш народ, нашу землю, нашу культуру. Я любил тебя. – Его учитель резко вздохнул, но Цзэнь не прервался – слова лились из него потоком. – Но я также любил и свой клан. Любил своего отца, свою семью и своих предков. Раньше я пытался это отрицать, но больше не буду. Неужели с моей стороны неправильно – желать использовать их наследие, чтобы помочь хинам? Чтобы восстановить наше царство таким, каким оно было раньше, с независимыми кланами, свободными сохранить свои обычаи и свое искусство?

«Возможно, именно те, кого мы любили больше всего, были нашими врагами, – прошептала Черная Черепаха. – В конце концов, они показывают свои истинные лица. Смотри, как все они предают тебя. Покидают тебя. Боятся тебя».

– Твой отец, твоя семья и твой клан ушли за пределы этого мира. – В глазах Дэцзы отражалась печаль, но Цзэнь знал уловки своего мастера. – Живи не для тех, чьи души покоятся в другом мире… но для тех, кто все еще пытается обрести покой в этом.

В окружающей их ци произошел сдвиг: легкое дуновение мимолетного ветерка, беспокойство, стонущее в корнях деревьев, отозвалось эхом в камнях и почве. Земля сотрясалась от отмеренного марша тысячи сапог. Воздух отяжелел от появившегося в нем металла.

Не может быть.

Он уже победил их тогда, на берегу озера Черной Жемчужины. Чувствовал, как тень Бога-Демона бродит по телам, впитывая инь их душ. Для тех, кого пожирал демон, не было ни вечного покоя, ни перехода через реку забвения.

Цзэнь повернулся, чтобы посмотреть на ведущий к Краю Небес перевал между горами Юэлу и сосновым лесом. От увиденного кровь застыла в его жилах. В поле зрения появилась бледная лента, составленная из блестящих частей, как масса серебристых насекомых или как отдельные чешуйки сломанного существа.

– Элантийцы использовали против нас одну из наших же стратегий, – тихо сказал Дэцзы. – «Открыто иди по горному перевалу, тайно взбираясь на гору». Они использовали лишь часть своих людей в качестве приманки. Ты поверил, что победил, поэтому ослабил бдительность. Так они смогли последовать за тобой, прихватив большую часть их армии… и королевских магов.

– Я исправлю свою ошибку. – Цзэнь шагнул вперед и обнажил лезвие Ночного Огня. Он дрожал от напряжения: его ци было пустым, а мышцы изношенными, как выгоревший огонь.

Ему нужна была сила. Ему нужна была власть. Ему нужен был Бог-Демон.

– Сними свою печать, наставник. Замедленный ею, я не могу сражаться.

Темный огонь его новой силы зашевелился, устремляясь к золотой клетке, что составляла печать Дэцзы.

Струйка пота скатилась по виску Старшего мастера.

– Цзэнь, пожалуйста. Не поддавайся. Не позволяй ему влиять на твои мысли.

– Ты скорее умрешь, чем позволишь мне использовать мою силу? Ты готов пожертвовать Краем Небес, всеми, кто сейчас находится в Школе Белых Сосен? С его силой я могу победить, наставник. Я могу свергнуть элантийцев и восстановить наше царство!

– Боюсь, после твоей победы от царства ничего не останется.

«Он не верит в тебя, – прошипела Черная Черепаха. – Думает, что ты совершишь ту же ошибку, что и Ночной убийца».

– Я не Ксан Толюйжигин! – закричал Цзэнь.

Взгляд Дэцзы оставался спокойным.

– Нет. Ты попросту человек, каким когда-то был и он.

Ярость Цзэня росла, превращаясь во что-то холодное