litbaza книги онлайнРоманыПрекрасная толстушка. Книга 2 - Юрий Перов

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 90 91 92 93 94 95 96 97 98 ... 133
Перейти на страницу:

— Мне начинает казаться, что я должна была выйти за него замуж…

— Ага — и дожидаться, пока он сам сбежит, а потом рыдать на моей слабой груди…

— Нет, что-то не так… — вздохнула я. — Как-то неправильно я живу, безыдейно, по-мещански…

Я горестно замолчала. Татьяна, прищурившись, подозрительно посмотрела на меня.

— Ну, ну, продолжай… — с ласковой угрозой в голосе поощрила она меня.

— Я все время думаю только о своем счастье…

— А о чем же ты должна думать? — от удивления Татьяна даже остановилась. Женька, утратив ощущение блаженной тряски, заворочалась в коляске и закряхтела. Татьяна снова покатила коляску, мелко покачивая на ходу.

— Я, как и каждый человек, должна думать о счастье всего человечества…

— Ты это серьезно? — Танька посмотрела на меня подозрительно.

— Вполне.

— Это он тебе объяснил? — деловито уточнила она.

— Это и без него давно известно… Все писатели и философы об этом говорят.

— Ну, хорошо, — сказала Татьяна, — а кто же подумает о твоем личном счастье?

— Как кто? — возмутилась я ее непонятливости. — Оно и подумает…

— Кто оно-то?

— Человечество, вот кто! Общество! Страна! Родина, наконец!

— Когда же она подумает? Когда станет сама счастливой? А если не станет? Смотри, сколько прогрессивных умов непрерывно думают о ее счастье, а она все так и остается великой и многострадальной… А пока она многострадальная, ей совсем не до тебя…

— По-твоему, человек должен жить только для себя? По закону джунглей: сильный пожирает слабого, слабый пожирает более слабого, более слабый пожирает еще более слабого и так до бесконечности…

— Заумь все это! — решительно перебила меня Татьяна. — На самом деле все давно известно. Как говорит моя матушка, Иисус Христос учил: «Возлюби ближнего, как самого себя». Вот тебе и вся наука. Ближнего, а не человечество…

— Ты же знаешь, что каждого из них я любила по-своему… — вздохнула я. — А что в результате? Опять одна…

— Да не в любовном же смысле Христос учил!

— И всех остальных я любила… Только и их уже никого нет… Кроме тебя…

Я подумала, что хорошо бы сейчас заплакать и отвернуться, скрывая непрошеные слезы, чтобы Татьяна обняла меня за талию, уткнулась мне в грудь и стала бы утешать, ругаясь и плача вместе со мной одновременно. Но глаза мои были сухи, желанный и комок к горлу не подступал и только что-то ощутимо щемило под сердцем.

— Так что же ты хочешь? — спросила ни о чем не подозревающая Татьяна.

— Я и сама толком не знаю… Но раз личной жизни у меня все равно не получается, как я ни стараюсь, значит, нужно заняться каким-нибудь общественно-полезным трудом…

— А ты чем занимаешься, дуреха? Разве быть отличной портнихой — это не полезное для общества дело?

— Это совсем не то… — поморщилась я ее непониманию. — Мне хочется на люди, в коллектив, где жизнь бы кипела… Мне надоело жить затворницей.

— Ну хорошо, — сказала Татьяна, — иди в ателье. А еще лучше на швейную фабрику. Вот где тебе будет не скучно…

— Тебе легко издеваться, — обиделась я. — У тебя все в порядке. Муж, ребенок, на кооператив собираете… Жизнь! А я ничего, кроме вздорных заказчиц, не вижу…

— Ну, Маня, не гневи Бога… Живешь в трехкомнатной квартире, ездишь на машине «Волга», одеваешься лучше всех в Москве, любовников было больше, чем у меня… — Она запнулась, посчитала про себя и продолжала: — в три раза. И сейчас очередь, только выбирай, а ты еще жалуешься…

— А счастья-то нет, как и не было… — печально сказала я.

— Неужели тебе ни с кем не было хорошо?! — искренне возмутилась Татьяна. — Ни за что не поверю!

— Я говорю не о любовных утехах, а о счастье.

— А разве это не одно и то же? — хихикнула Татьяна.

Ну что я могла ответить этой дурочке, которая даже сама не осознавала, насколько она счастлива?

2

Вернувшись от Татьяны в Москву, я в тот же вечер по звонила Николаю Николаевичу и сказала ему, что хотела бы работать переводчицей…

— Но ты же не согласишься водить иностранные экскурсии, — сказал он. — И что тебе дома не сидится? Ни начальства над головой, ни графика, ни дисциплины, — красота.

— Надоела мне эта красота, — сказала я.

— Ладно, что-нибудь придумаем, — сказал он. — Вот тут Томуська спрашивает, когда в гости придешь?

— Как на работу устроишь, так и приду, — сказала я.

Николай Николаевич направил меня к своему старому подопечному, который не без помощи органов дослужился до больших комсомольских чинов и теперь имел некоторое отношение к Бюро международного молодежного туризма «Спутник». Но тогда я всего этого не знала. Мне просто было сказано записаться на прием к такому-то, и я записалась… Это был один из секретарей ЦК ВЛКСМ.

Но прежде чем попасть к нему, мне пришлось съездить в иняз, где до сих пор лежала моя учетная карточка члена ВЛКСМ, и заплатить членские взносы за последние два года. Хорошо, что хоть с меня взяли там всего по 20 копеек на новые деньги… И то пришлось выложить пятерку — это целых полсотни на старые. Раньше я платила секретарю первичной организации, а теперь пришлось платить секретарю института.

Новым освобожденным секретарем комсомольской организации иняза был незнакомый мне молодой человек с идеальным пробором и в безукоризненном темно-сером костюме, на лацкане которого скромно поблескивал комсомольский значок.

Когда я вошла в его довольно просторный кабинет с длинным столом для совещаний, устеленным зеленым сукном, он сидел, погрузившись в какие-то бумаги. Он кивнул мне, буркнул: «Садись» и снова углубился в изучение бумаг.

Я села с края стола для совещаний, метрах в пяти от секретаря.

Минуты через две он поднял голову от бумаг и сделал удивленное лицо, точно не видел, куда я сажусь.

— Ты что там приютилась, как казанская сирота? Давай сюда. — Он энергично махнул рукой.

Я передвинулась поближе, к самому его столу. За его спиной под большим портретом Ленина висели несколько больших фотографий, отображающих кипучую жизнь комсомольцев иняза. Тут были ребята и девчонки в телогрейках на фоне какой-то недостроенной плотины, другая группа студентов, одетая полегче и понаряднее, на фоне Эйфелевой башни, третья группа с совершенно восторженными лицами окружила Юрия Гагарина. Ближе всех к улыбающемуся герою космоса стоял секретарь. Гагарин по-дружески обнимал его за плечо. Это была великолепная жизнь, которая вся прошла мимо меня. Мне стало грустно…

Выждав, пока я рассмотрю фото и узнаю его в объятиях национального героя, секретарь сурово, по-товарищески сдвинул брови и сказал:

1 ... 90 91 92 93 94 95 96 97 98 ... 133
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?