Теперь десантники дружно устремились на стену; по каждой свесившейся веревке взбиралось сразу три-четыре человека. Они карабкались с чисто обезьяньей ловкостью; через считанные секунды человек тридцать из них были уже по ту сторону стены. Раздались автоматные очереди и одиночный взрыв гранаты. Еще через пару секунд огромные деревянные ворота распахнулись, и Рамон велел водителю «джипа» ехать вперед.

Тела дворцовой охраны в беспорядке лежали по всему двору там, где их настигла смерть. Рамон увидел, что один из его людей скорчился возле ворот, держась руками за живот; кровь сочилась у него между пальцев. «Джип», не задерживаясь, рванулся вперед; несколько десантников уцепились за него на полном ходу.

Рамон стоял за тяжелым 50-миллиметровым пулеметом «браунинг», который был установлен над водительским сиденьем. Он выпустил длинную продольную очередь по уцелевшим охранникам, по-заячьи улепетывавшим в сторону скопления глинобитных построек в дальнем конце двора.

Один из них вдруг обернулся и опустился на колено. В руках у него был реактивный гранатомет «РПГ-7», он вскинул его к плечу и навел на приближающийся «джип».

Рамон направил на него ствол своего «браунинга», но в этот момент передние колеса «джипа» наехали на один из трупов, машину сильно тряхнуло, и очередь прошла гораздо выше цели.

Охранник беспрепятственно выпустил ракету, она просвистела через весь двор и врезалась в самый центр радиатора «джипа». Раздался оглушительный грохот; вверх взметнулся язык пламени. Хотя двигатель и принял на себя большую часть удара, в какой-то степени смягчив его, передняя подвеска не выдержала, и машина, отлетев назад, несколько раз перевернулась и грохнулась на землю грудой искореженного металла.

Все, бывшие в «джипе», вылетели из него еще раньше, отделавшись легкими ушибами, но разбитый корпус машины загородил собой ворота, и грузовики с десантниками застряли в проеме.

К этому времени атака уже захлебывалась; защитники дворца пришли в себя и оказывали яростное сопротивление. Из окон и дверей дворца велся плотный автоматный огонь.

Кубинские десантники высыпали из грузовиков и бросились в атаку, но тут же вдоль небольшой аллеи прямо перед ними с шипением пронеслась еще одна ракета. Она прошла в считанных дюймах над головой Рамона, обдав его едким дымом, и ударила в передний грузовик, разнеся капот и вдребезги разбив ветровое стекло. Из пробитого бака хлынуло дизельное топливо, которое моментально воспламенилось; послышался глухой рев бушующего огня. Весь двор окутался клубами черного дыма.

Впереди раздались ликующие крики; обороняющиеся усилили огонь. Еще один десантник, срезанный очередью, рухнул прямо к ногам Рамона.

Рамон подхватил его автомат и сам устремился вперед, поднимая своих людей; как раз в эту минуту из окна застучал тяжелый пулемет, и десантники вновь залегли. Рамон бросился на землю, несколько раз перекатился и, счастливо избегнув града свинца, ударился о глиняную стену как раз под окном. Пулемет гремел над его головой; оглушительный грохот разрывал барабанные перепонки.

Рамон сорвал с пояса гранату, дернул за чеку и, приподнявшись на колено, швырнул ее в окно, после чего пригнулся и прикрыл голову руками.

Раздался дикий крик, и пулемет замолчал. Мгновение спустя граната взорвалась над его головой; из окна полыхнуло жаром.

— Вперед! — снова рявкнул Рамон и прыгнул в развороченное взрывом окно; с полдюжины десантников последовали за ним. Пулемет, сорванный со станины, валялся на полу, мокром и скользком от крови.

Теперь бой пошел врукопашную, за каждую комнату, за каждый метр. Преимущество постепенно переходило к обороняющимся; они медленно отступали через лабиринт комнат, коридоров, внутренних двориков, до последнего удерживая каждый опорный пункт; каждый шаг вперед давался нападавшим с огромным трудом.

Мало-помалу наступление теряло темп; Рамон ругался, угрожал, пытался личным примером воодушевить своих людей, но они увязали в узких, изгибающихся галереях, переплетающихся коридорах и комнатах, которым, казалось, не будет конца. Он понимал, что Андом в эту минуту наверняка вызывает по рации на подмогу верные ему войска и что промедление в этой ситуации означает неминуемое поражение революции.

Он слышал гневный голос Абебе, гнавшего своих бойцов вперед сквозь сплошную пелену дыма и пыли; Рамон подполз к нему и потряс за плечо. Буквально прижимаясь друг к другу грязными, закопченными лицами, они орали что есть мочи, пытаясь перекричать непрекращающуюся какофонию боя.

— Где этот чертов танк?

— А сколько прошло времени?

— Уже больше часа. — Неужели так много? А ему казалось, что с момента начала штурма прошли считанные минуты.

— Возвращайся к рации! — прокричал Рамон. — Скажи им…

И тут они оба услыхали этот звук, пронзительный скрежет металла и лязг гусениц.

— Скорее! — Рамон вскочил на ноги, и они вдвоем, согнувшись пополам, побежали назад, к выходу, через залитые кровью комнаты со стенами, изрешеченными пулями и шрапнелью; пули свистели над их головами, рассекая горячий воздух.

Когда они достигли переднего двора, танк уже прокладывал себе дорогу через заваленные ворота. Его башня была повернута назад, длинный ствол 55-миллиметровой пушки торчал с противоположной стороны. Корпус разбитого ракетой «джипа» был сметен с пути, и бронированная махина вползла во двор. Дизельные моторы взревели, и «Т-53» рванулся вперед. Башенный люк был открыт, и из него высовывалась голова командира в шлеме с наушниками.

Рамон поднял правую руку и завертел ею, как крылом ветряной мельницы, подавая кавалерийский сигнал к атаке; другой рукой он указал на причудливую сеть зданий и аллей впереди.

Танк круто развернулся, взрывая землю стальными гусеницами, и врезался в ближайшую стену. Глиняные кирпичи рассыпались, крыша накренилась и осела, погребя «Т-53» под собой.

Танк стряхнул с себя обломки и с ревом устремился вперед. В пробитую им брешь ворвался Рамон со своими десантниками. Кругом рушились стены, трещали деревянные перекрытия, а стальное чудовище неумолимо ползло все дальше и дальше, трясясь и покачиваясь на грудах камней и человеческих тел.

Вопли обороняющихся заглушили его рев; их стрельба стала затихать. Они выходили, спотыкаясь, из развалин зданий, бросали оружие и поднимали руки в знак капитуляции.

— Где Андом? — В горле у Рамона першило от пыли; к тому же он сорвал голос. — Мы должны найти его. Его ни к коем случае нельзя упустить.

Генерал сдался одним из последних. Только когда «Т-53» сравнял с землей толстые глиняные стены центральной усадьбы, он вышел наружу с четырьмя старшими офицерами. Его лоб и левый глаз закрывала окровавленная повязка. Борода была в пыли и крови; одна из алых петлиц на воротнике оторвана.

Его здоровый глаз свирепо сверкал. Несмотря на раны, голос его был тверд, а осанка горделива.

— Полковник Абебе! — прогремел он. — То, что вы делаете, это бунт и измена! Я президент Эфиопии — сегодня утром дерг утвердил меня в этой должности.