— Айю бован, доктор Морган, — произнес настоятель, указывая гостю на единственный стул, — Позвольте представить вам: мой секретарь, досточтимый Паракарма. Надеюсь, вы не станете возражать, если он будет вести протокольные записи.

— Разумеется, нет, — откликнулся Морган, кивая третьему присутствующему в комнате. Нельзя было не обратить внимания, что у молодого монаха густая шевелюра, да еще и впечатляющая борода; очевидно, брить голову считалось необязательным.

— Итак, доктор Морган, — продолжал Маханаяке Тхеро, — вам понадобилась наша гора.

— Боюсь, что так, ваше… мм… преподобие. Во всяком случае, часть ее.

— Земной шар велик — а вам нужны именно эти несколько гектаров?

— Выбор сделан не нами, а природой. Основание орбитальной башни должно располагаться на экваторе, и притом на максимальной высоте, где низкая плотность воздуха уменьшает силу ветров.

— Есть и более высокие экваториальные горы — в Африке и Южной Америке…

«Опять двадцать пять», — молча простонал Морган. Горький опыт уже убедил его, что растолковать эту проблему неспециалисту, даже образованному и заинтересованному, практически невозможно, чего уж ждать от монахов… Если бы Земля была гладеньким симметричным телом, если бы в ее гравитационном поле не было ни рытвин, ни ухабов!..

— Поверьте мне, — горячо воскликнул он, — мы перебрали все варианты. Котопакси, и гора Кения, и даже Килиманджаро, хотя она на три градуса южнее, вполне устроили бы нас, но, увы, есть одно досадное обстоятельство. Когда спутник выведен на стационарную орбиту, он не зависает идеально над одной точкой. Вследствие гравитационных возмущений, в которые позвольте мне подробнее не вдаваться, он начинает потихоньку смещаться вдоль экватора. Поэтому все наши синхронные спутники и космические станции вынуждены жечь топливо, чтобы просто оставаться на месте; хорошо еще, что топлива требуется совсем немного. Однако для сооружения весом в миллионы тонн, к тому же напоминающего гибкий прут в десятки тысяч километров длиной, такой метод не подходит. Да в нем и нет нужды. К счастью для нас…

— …но не для нас, — вмешался Маханаяке Тхеро, едва не выбив Моргана из седла.

— …на синхронной орбите существуют две точки стабильности. Спутник, выведенный в такую точку, в ней и останется. Он не будет смещаться, как если бы закатился в невидимую лунку. Одна из таких лунок — над Тихим океаном, и для нашей цели не годится. Другая — прямо над нашими головами.

— Пять-десять километров в сторону для вас наверняка не составят разницы. На Тапробане есть и другие горы…

— И самая высокая из них вдвое ниже, чем Шри Канда, а следовательно, ее вершина попадает как раз в зону самых сильных ветров. Правда, ураганы на экваторе возникают не так уж часто. И все же не настолько редко, чтобы сооружение подвергалось постоянному риску в своем нижнем ярусе.

— Мы научились управлять ветрами…

Это была первая за весь разговор реплика, поданная молодым секретарем, и Морган посмотрел на него с непритворным интересом.

— Да, но только до определенной степени. Естественно, я обсуждал проблему со Службой муссонов. Они заявили, что до абсолютной уверенности нам еще очень и очень далеко. Гарантия составляет в лучшем случае девяносто восемь процентов. Для проекта такой стоимости это недопустимо мало.

Досточтимый Паракарма, видимо, вовсе не собирался уступать без боя.

— Существует почти забытая область математики — теория катастроф, которая могла бы сделать метеорологию действительно точной наукой. Я совершенно уверен, что…

— Должен пояснить, — мягко вставил Маханаяке Тхеро, — что мой собрат ранее был весьма известен своими трудами по астрономии. Вы, вероятно, слышали имя доктора Чоума Голдберга…

Моргану почудилось, что у него под ногами разверзлась пропасть. Как же это его не предупредили?.. Тут он припомнил, что профессор Саратх предостерегал его с озорным огоньком в глазах: «Берегитесь личного секретаря Будды — вот уж продувная бестия…»

Оставалось лишь надеяться, что смущение не выдаст себя краской на щеках: досточтимый Паракарма, он же Чоум Голдберг, смерил инженера взглядом, исполненным откровенного недоброжелательства. И поделом зазнайке: вздумал просветить невежественных монашков насчет устойчивости орбит… Надо полагать, Маханаяке Тхеро заранее получил на этот предмет исчерпывающие разъяснения.

Морган вспомнил, что в свое время ученый мир разделился на два лагеря: одни считали доктора Голдберга безумцем, другие еще не были окончательно в этом уверены. Чоум Голдберг слыл способнейшим молодым астрофизиком, пока лет пять назад не заявил: «Теперь, когда «Звездоплан» безжалостно разрушил все традиционные религии, мы можем наконец уделить пристальное внимание концепции бога».

И больше его никто не видел и не слышал.

Из многих тысяч вопросов, поставленных перед «Звездопланом», пока он не пролетел через Солнечную систему, самый острый интерес вызывали те, что касались развития жизни и цивилизации в других мирах. Вопреки опасениям иных землян, робот отвечал охотно, хотя и с оговоркой, что последние сведения по затронутой проблеме получил более ста лет назад.

Если на Земле один-единственный вид разумных существ породил целый спектр разнообразнейших культур, то не стоило удивляться, что среди звезд, где, дайте срок, можно встретить любые мыслимые типы биологических процессов, несходство цивилизаций оказалось еще разительнее. Тысячи часов завораживающих сцен внеземной жизни, зачастую совершенно непонятных, а подчас чудовищных, которые были переданы с борта «Звездоплана», не оставили в том никаких сомнений.

Тем не менее обитатели «Звездного острова» ввели приблизительную классификацию цивилизаций, исходя из уровня их технического развития, — вероятно, единственно возможную. Человечество с интересом узнало, что оно попадает в пятую графу таблицы, которая выглядит примерно так: 1) каменные орудия; 2) металлы, огонь; 3) письменность, ремесла, мореплавание; 4) паровые машины, основы наук; 5) атомная энергия, исследование космоса.

Когда «Звездоплан» отправлялся в полет, шестьдесят тысяч лет назад, его конструкторы сами принад лежали к той же категории, что и земляне, — к пятой. Однако к настоящему времени они перешли в класс шесть, для которого характерны овладение полным превращением материи в энергию и умение трансформировать любые элементы в промышленных масштабах.

Немедленно был задан вопрос: «А существует ли класс семь?» Ответ не заставил себя ждать: «Да, существует». Но как только земляне захотели выяснить подробности, робот отрезал: «Я не вправе описывать технику вышестоящей ступени представителям нижестоящей». На том переговоры и застопорились — вплоть до прощального сеанса связи, невзирая на наводящие вопросы, над которыми трудились самые изобретательные юристы планеты.

Логикой мышления «Звездоплан» мог потягаться с любым землянином — и со всеми ими, вместе взятыми. Произошло это отчасти по вине философов из Чикагского университета: в припадке фантастического тщеславия они тайком передали на борт полный текст «Summa Theologica», с роковыми для теологии результатами…