случиться. Теперь боялась, что они заберут его и что я больше никогда его не увижу.

Полицейские ждали, пока Гил открывал заднюю дверь и ставил коробку внутрь.

— Мы хотели бы задать вам несколько вопросов, мистер Кларк.

— О чем? — Голос Гила лишился всяких остатков эмоций. Холодный и суровый, как всегда. Это была его форма брони против тех, кому он не доверял.

— Ваши краски совпадают с красками, использованными на недавно найденных жертвах.

Что?

Гил оставался невозмутимым.

— Это вполне возможно. Не во многих магазинах продаются краски, достаточно безопасные для длительного воздействия на кожу. Не такой уж большой рынок, чтобы выбирать. Даже в Интернете выбор минимален.

— Возможно. Но поскольку вы занимаетесь росписью по телу, а убийства в значительной степени основаны на таком хобби, не говоря уже о том, что они совершены в нашем городе, мы хотим, чтобы вы прибыли в участок для допроса.

Другой полицейский добавил:

— Протокол, видите ли. Это не займет много времени.

— Если это просто протокол, спросите меня здесь. У меня есть работа. — Самообладание Гила прорывалось сквозь его холодность.

— У нас публика, — пробормотал офицер Хойт. — Лучше обсуждать такие вещи наедине, вы так не считаете?

Боже, как я жалела, что не прислонилась к этой дурацкой букве.

Я была в нескольких секундах от того, чтобы нарушить позу и побежать к Гилу.

Но Гил, похоже, почувствовал мой быстро ослабевающий самоконтроль и повысил голос.

— Не смей двигаться, Олин. Я достаю свою камеру.

— Мистер Кларк. Мы попросили вас пройти…

— Я только что потратил четыре часа своей жизни на этот заказ. И не уйду, не сделав снимков, которые оплатят мои счета. — Из толпы поднялся ропот, когда Гил протиснулся мимо полицейских и открыл багажник. Потянувшись внутрь, он достал свою дорогую камеру.

Полицейские снова последовали за ним, но оставались спокойными.

У меня не было выбора, кроме как оставаться взаперти в красочной тюрьме, пока Гил бросает вызов правоохранительным органам и возится с настройками своих инструментов.

С высокомерным видом он отошел от полицейских и направил объектив на меня. Затем начал щелкать. Кадр за кадром. С того места, где стоял, потом еще с другой стороны улицы, потом еще по сторонам света, вблизи, спереди и под любым другим подходящим углом.

Все, что мне оставалось делать, это сохранять позу, которая так долго не давала мне покоя.

Я предполагала, что он отфотошопит толпу и другие шумы. Гил каким-то образом сделает так, чтобы казалось, будто я магическим образом стала единым целым с логотипом магазина — парящей в буквах, бросающей вызов всем законам гравитации.

При каждом щелчке камеры его преследовала полиция. Их терпение постепенно иссякало, чем дольше он откладывал их разговор. Гил сделал, наверное, больше сотни снимков, и им, скорее всего, казалось, что тот специально откладывает их разговор.

Я же знала, что Гил делает огромное количество снимков, чтобы у него было более чем достаточно фотографий для предоставления отличного заказа. Он не рисковал, что покупатель будет недоволен и откажется платить — особенно за работу, которая не доставляла ему удовольствия.

Наконец, один из офицеров положил руку на его камеру и заставил опустить ее. Я не могла слышать, что они говорили, но мне это было и не нужно.

Полицейский указал на служебный автомобиль, припаркованный на другой стороне улицы. Жесты рук говорили о том, что они хотят, чтобы он пошел с ними.

Что им надоело ждать.

Гил резко кивнул и выключил камеру. Идя с ними, его шаги были короткими и неохотными.

Но он шел.

Шел, потому что у него не было выбора.

Опираясь рукой на крышу полицейской машины, Гил повернулся, чтобы посмотреть на меня.

Нет.

Не уходи.

Я больше не хотела, чтобы тот содействовал. Что, если они повесят все на него? Что, если он не вернется?

Что, если он самый талантливый лжец в истории и действительно это сделал?

Что будет, если я влюбилась в убийцу и была настолько глупа, что не замечала этого?

Со стоном я заставила атрофированные мышцы двигаться и споткнулась от иллюзии, что я была единым целым с логотипом.

— Гил, не надо…

Он приставил руки ко рту в виде рупора, чтобы усилить голос.

— Собери мои вещи. У тебя есть права?

Я кивнула, желая обнять себя.

— Хорошо. Поезжай обратно в студию с моим оборудованием. Ключ от склада в машине. — Его глаза оставались нечитаемыми, заставляя меня еще глубже погрузиться в безысходность. — Увидимся позже.

Толпа громко роптала. Слухи и вопросы. Косые и подозрительные взгляды.

Я знала, о чем они думали.

Неужели Гил был убийцей, разрисовывающим трупы?

И поэтому его забрала полиция?

Поэтому его арестовали?

Я не успела ничего сказать, как офицер открыл дверь машины, показал, чтобы Гил проскользнул внутрь, а затем захлопнул ее.

Гил не оглянулся, пока его увозили.

ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ

Олин

— Наши дни —

В моей квартире кто-то побывал.

Я замерла, с ключом в руке, ступив на порог.

Я не знала, откуда это знаю, но знала.

Что-то было не так. Что-то было неправильно. И все же… ничего не пропало.

Продвигаясь вперед, я неглубоко дышала, как будто монстры могли услышать и напасть на меня, выбравшись из-под дешевой мебели. На кухне все еще стояли контейнеры с едой на вынос, оставшиеся с тех пор, как Гил ночевал у меня. Диван все еще украшало брошенное им одеяло. Стол в столовой все еще был перекошен после нашего безудержного секса.

Если бы здесь кто-то был, наверняка бы что-то передвинули?

Я все выдумывала.

Никого не было здесь, пока Гил расписывал меня на улице. Никто не проникал в мое личное пространство и не пробирался сюда без приглашения.

Только…

Мой взгляд упал на маленькую фигурку балерины, которая была одним из немногих подарков, сделанных мне родителями. Когда они, наконец, поняли, как серьезно я отношусь к танцам, они оплатили мои уроки, но не потрудились отвозить меня.

Мне было все равно.

Я бы поехала автостопом через весь город, чтобы заниматься танцами. Но просто тот факт, что они поняли это? Это так много значило для меня. А то, что они подарили мне балерину? Это была самая ценная вещь от них.

Обычно она стояла под телевизором рядом с пультом.

Теперь фигурка стояла в идеальном пируэте на моем подоконнике.

Я замерла.

По рукам пробежали мурашки.

Неужели Гил переставил ее?

Неужто я забыла?

Что, черт возьми, происходило…

— Мисс Мосс. Это вы? — Строгий голос вышиб дыхание из моих легких и заставил меня повернуться лицом