— Ну, да. К вам в гости только половина копченых отправилась. Вторую половину-то мы изничтожили.

— Се, как понимать, боярин? — обратился Вадим уже к Монзыреву.

— Едем, Вадим Всеволодович, ко мне в ставку. Она тут неподалеку, в Рыбном. Там и обскажу все. Не стоять же нам среди поля ратного, вои-то наши волнуются, хоть и понимают, что свои, да, все ж переживают.

— Едем! — курский боярин обернулся к своему молодому воеводе. — Якун, вели сотникам вести дружину за нами.

— Гунарович, ты тоже давай, командуй. Прибраться не забудьте, вдруг опять караван появится.

Направляясь в Рыбное, бояре разговорились. Оказалось, дружина Вадима тоже вышла на охоту за печенежскими обозами. Вот, потому-то уже два дня было затишье у Монзырева. А, тот крайний обоз, что попался сегодня кривичам, уничтожив полоняников, уходил от погони воинства Вадима, оттого и встретились две русские дружины на этом пятачке.

Оба смеялись, узнав о случае, приведшем к противостоянию.

Курская дружина встала лагерем неподалеку от Рыбного, раскинула шатры. Старейшина Бажан принимал у себя в гостях уже двух бояр со всей их старшиной, а жена его Веселина с невестками и дочерьми накрывала в полисаде столы. День клонился к закату и теплый летний вечер был тих, только стрекот кузнечиков создавал фон. За столом было много выпито и съедено, но больше всех бурно веселился Горбыль. Приняв на грудь хмельного, они с Андреем уже плотно скорешились с курскими сотниками, громко гоготавшими над Сашкиными байками привезенными им на хвосте своей лошади из Дикого поля.

— Кто таков? — указал глазами на Сашку Курский боярин.

— Один из сотников моих. Считай, только что из степи вернулся, вот откатом и накрыло.

— Это как из степи?

— Вадим Всеволодович, мы ведь к набегу загодя, еще с осени готовиться начали. Посему решили с воеводой и сотниками, что как только орда к нам в земли пройдет, так и мы к ним в гости отряд снарядим. Вот, Сашка и водил в степи отряд, а сегодня, прямо перед нашей с тобой встречей и вернулся, я с ним даже поговорить, толком не успел.

— Так, пусть расскажет — чего видел, чего сделал.

— Да, запросто! Сашка, иди сюда, садись рядом, голубь сизый.

Сашка уселся между боярами, чтоб было сподручней отвечать на вопросы.

— Ну, поведай нам, как прошел вороп твой в землях Каганата!

— Да, чего там, бояре. Войти было легко, вот только работать пришлось в сложных условиях, гоняли нас, как зверя на охоте. Целы остались, да вышли не все. Считай, десяток своих пацанов похоронил.

— Так, а поганых-то сколько полегло? — задал вопрос боярин Вадим.

— Мыслю я, что много. Сейчас вон счетовода штатного позовем, точно скажу. Мишка, — позвал Горбыль. — Зови сюда Олега, да пусть ему ребята мои помогут цацки принести. Бегом, не заставляй бояр ожидать.

Мишка сорвался с места и тут же послышался топот уносившегося прочь от тына коня.

— Сколько, воев с тобой, было? — снова задал вопрос Вадим.

— Со мной, тридцать. Три десятка.

— Ха-ха-ха! Что с тремя десятками можно сделать вдали от своей земли. Ни помощи, ни пропитания, проводника ведь тоже скорей всего не было?

— Проводника не было, эт точно, — согласился Горбыль. — Но вот следопыт у нас был. Мы по следам оставленным ордой, как по карте прошли и навестили стойбище их великого князя. Так, что разрешите доложить, товарищ командир.

Сашка поднялся с места.

— Стойбище уничтожено полностью. Прости, боярин, — подвыпивший Сашка глянул в глаза Монзыреву. — Не жалели никого, ни старых, ни малых. Выхода у нас другого не было. Пришлось резать всех, кто под руку попался, иначе сами бы там остались.

— Да, сядь ты, не на ковре у генерала.

— А, кто такой генерал? — задал вопрос боярин.

— Да, это мы так между собой верховного воеводу княжеского зовем, — отбоярился Монзырев.

— Это ж по-каковски?

Монзырев скривил губы в улыбке. Вот, что ответить человеку?

— На востоке живет народ, китайцами прозывается. Вот, по ихнему.

— А-а!

По улице разнесся глухой, приглушенный песком дороги конский топот и вскоре в палисад возле дома вошли пятеро Горбылевских бойцов. Это Мишка привел наворопников, четверо из них тащили на плечах увесистые, но компактные кожаные мешки. Горбыль обратился к стоявшей поодаль Веселине:

— Бабонька, дерюга какая есть, чтобы расстелить на землю не жалко было?

— Сейчас принесу, сынок.

На траву перед столами было постелено старое полотно.

— Высыпай, — велел подчиненным Сашка.

Не мудрствуя с узлами, завязки на мешках просто разрезали ножами. Из мешков на полотно звонко посыпался золотой и серебряный дождь из денег и украшений. Сидевшие за столами притихли, лишь те, кто сидел напротив, поднялись на ноги, чтоб лучше разглядеть содержимое мешков.

— Трофеи, Николаич, — повел рукой в сторону дерюги Сашка. — Так сказать, принимай по описи.

— Та-а-ак! — погладил бритый затылок рукой Монзырев. — Вы, что там «ювелирный» взяли?

— Да, нет. По стойбищам прогулялись, да с убитых собрали. Олег, тут народ интересуется сколько копченым мы уничтожили?

— Батька, стариков, детей, женщин считать тоже?

— Нет, только воинов.

— Ну, так четыре сотни бойцов противника уничтожили точно, а, сколько в свалках да погонях, извини, не знаю.

— Это три десятка-то бойцов на чужой земле, четыре сотни положили. Убей, не поверю, — засомневался воевода курский, Якун. — Ну, не может быть!

— А, ты вот сюда смотри! — глаза Горбыля на миг потемнели. Он указал пальцем на дерюгу. — Каждая цацка, лежащая здесь, кровью своей и чужой помечена. У меня десять хлопцев там навечно лежать остались. Вот, ты такой холеный, да сильный у моих юнцов спроси. Вот они стоят. Они тебе расскажут, что мы ели, да как мы спали и через какую задницу мы протиснулись.

— Сашка, хорош балаганить. Парни, убирай ювелирку. Молодцы. Ох, как она нам поможет в этом году. Олег, передай там ребятам от меня благодарность, награждать уже дома буду.

Между тем, Сашка успокоившись, обратился к боярам:

— А, это еще не все, уважаемые. Правда в том, что по нашим следам идет сотен пять-шесть копченых и уже утром они будут где-то здесь.

— А, ты раньше этого сказать не мог? Дятел.

— А, что бы изменилось?

— Прости, боярин, пора нам готовиться к встрече, — сказал Монзырев.

— Да, и мы поучаствуем.

Скомканное в одночасье застолье разнялось. Народ потянулся к своим сотням. А уже ночью бояре стали выводить свои дружины к местам засад.