— Да откуда вы знаете волю Пантократора?

— Он послал мне три предупреждения, а потом явился сам.

— Явился?

— Чему вы удивляетесь? Пантократор часто является жителям Империи.

— Гм…

— Пантократор явился мне вчера вечером. Он сидел в кресле в моем кабинете. Сказал, что чаша его терпения переполнилась, что я перешел все границы и что он лишает меня своего покровительства. Обычно это означает смертный приговор.

— Странно. Сегодня утром вы показались мне ничуть не подавленным.

— Я почувствовал себя свободным. Свобода смертника! Мне помогли сжечь мосты, и я сделал выбор. До вчерашнего вечера еще сомневался. Только вы в этом мире представляете собой силу, способную противостоять Храму. Я давно мечтал освободиться от его власти и выбрал вас своими союзниками. Мы вряд ли сможем противостоять Пантократору, но должна быть хотя бы возможность сопротивления, хотя бы мысль о ней.

— А что может Пантократор? Император усмехнулся.

— Все!

Да, я кажется понял, кто явился Тео на корабле.

— А чем вы вызвали его недовольство?

— Еще осенью он прислал ко мне воина в черном с приказом прекратить военные действия. Я не послушался. Зимой явился воин в красном с приказом прекратить военные действия и запретить вам установку имплантатов. А месяц назад пришел воин в белом с последним предупреждением.

— Воины Храма?

— Да.

— И часто Храм так вмешивается в ваши дела?

— Постоянно.

Дитрих был бледен и тяжело дышал.

— Давайте еще раз проверим кровь. Проверили. Концентрация яда увеличивалась. Император даже не спросил «ну как?» Он знал.

— Как вы себя чувствуете?

— Озноб. Голова кружится.

— Сир, давайте думать. Откуда эта гадость вообще берется?

Он пожал плечами.

— Из желудка втягивается наверно.

— Ничего подобного! Там все чисто. Во всем пищеварительном тракте. Яд попадает непосредственно в кровь.

— Вам виднее. Вы врач.

— Я Высший.

Император кивнул.

— Что вы там говорили по поводу того, что я не человек?

— Ваша кровь, сир, более чем на семьдесят процентов кровь Иных и Высших. Но вы почти ничего не умеете. Это странно. Вы никогда не пробовали лечить руками?

— У нас есть такой обычай. В день моего рождения я обязан принимать больных. Считается, что руки Императора — руки целителя. Обычай я исполняю, но, честно говоря, плохо получается.

— Что значит плохо?

Дитрих пожал плечами.

— Ну, максимум снять боль.

— Понятно.

Я задумался.

«Тим, ты не зайдешь?»

«Да?»

«У меня тут появились некоторые соображения».

«Сейчас».

— Тим, ты помнишь картину повреждений своего мозга после Истара? — спросил я, когда он вошел.

— Да.

— Посмотри! — я кивнул в сторону Императора.

— Сир, положите голову на подушку, расслабьтесь. Мы сейчас кое-что посмотрим.

Исследовать мозг не сложнее, чем все остальное, но Тим был нужен мне как эксперт.

— Да, Рауль. Соответствующий участок мозга поврежден. Но не так, как у меня. Точечно.

— Искусственные повреждения?

— Еще бы! Это не несчастный случай — это тщательно проведенная операция.

— О чем вы? — Император вопросительно смотрел на нас.

— Кто-то не хотел, чтобы вы в полной мере владели своими способностями. Помните об оружии Александра Вольфа? Это не оружие, сир. Любой из Высших так может. И вы могли бы. Но у вас отняли способность убивать вместе со способностью лечить. Это называется функция биологического контроля.

Император молчал, глядя в стену.

— Сир, когда вы впервые встретились с воинами Храма?

— Мне было уже семь лет, когда воины Храма нашли меня. Это очень поздно. Если избранного не находят до восьми лет — они обязаны убить его.

— Избранного?

— Нас называют избранными Пантократора. Тех, кого забирает Храм. Мы с мамой жили в маленьком городке на севере Империи. Меня привезли на Храмовый остров. На следующий день очень торжественно отвели в Храм, в святая святых. Ничего особенного. Белая комната с высоким сводом. Совершенно пустая. Меня там заперли. Я чувствовал себя напроказившим ребенком, наказанным неизвестно за что. А потом появился свет, и из света вышел Пантократор. В белых одеждах, красивый, очень похожий на фрески и скульптуры. Взял меня за руку, посмотрел в глаза. Потом положил мне руку на голову, и я понял, что во мне что-то меняется. Думаю, обычный человек на моем месте почувствовал бы боль. Его ладонь скользнула ко мне на плечо, и потом там нашли печать Пантократора.

— Печать Пантократора?

— Да.

Император приподнялся на локте.

— Смотрите.

На левом плече, у основания шеи, был выжжен символ, напоминающий чуть сплюснутое греческое «пси». Буква была заключена в круг.

— Это императорская печать, — пояснил Дитрих. — У воинов без круга.

Я коснулся «печати» рукой. Ого!

«Тим, это похоже на имплантат», — помыслил я и наткнулся на острый императорский взгляд.

— Это похоже на имплантат, — повторил я вслух.

— То, что вы ставите, — это вроде печати Пантократора?

— Не совсем. Боюсь, они служат разным целям. Сир, нам придется это удалить.

— Господа, печать — знак моего императорского достоинства. Император не может быть без печати. Меня объявят самозванцем, как только узнают.

— Вы жить хотите?

— Да.

— Тогда отречетесь.

— Ладно… потом.

Мы помогли Императору перейти в операционную и удалили «печать». Под «пси» находилось нечто, напоминающее крошечную пулю с заостренным концом. Мы провели Дитриху еще одну детоксикацию крови, а потом пошли разбираться с этой штукой.

Мы ошиблись. В императорском имплантате находился ментальный усилитель, что позволяло управлять прибором дистанционно и с очень большого расстояния. Оказывается, технология ментальной связи была очень хорошо известна в этом мире. Только не всем. В остальном «печать» представляла собой мини-фабрику по производству некоего вещества. Мы исследовали состав. Это был не яд — это было противоядие. Только имплантат уже пару дней не работал.

Ну, что ж! Теперь мы знали метод борьбы. Синтезировать найденное вещество не составляло труда. Только Императору теперь придется везде таскать за собой шприц и ампулы, как диабетику, чтобы колоть себе противоядие по два раза в день.