Едва Мейси коснулась медной ручки, как дверь, сработанная из цельного куска прочной древесины, легко поддалась, а за ней открылся огромный вестибюль с дощатым полом и белыми стенами. Над лестничным маршем впереди изгибались деревянные балки. Рядом, для больных, не способных передвигаться самостоятельно, был установлен лифт. Пол устилали резиновые коврики, не позволявшие поскользнуться инвалидам, заново учившимся ходить на Шарнирных шинах, костылях и протезах. Несмотря на цветы в вазах и стойкий лавандовый запах мебельной политуры, стоило резко вдохнуть или обернуться, как в воздухе тут же ощущалась знакомая смесь дезинфицирующих средств и мочи.

Мейси постучала в матовое окошко привратника, и ее попросили подождать, пока позовут доктора Дина.

— Мисс Доббс, рад встрече, — протянув руку, начал Эндрю Дин, хотя до конца лестницы ему оставалось еще три ступеньки. — Морис предупредил, что вас можно ожидать примерно в половине второго. Прошу.

После рукопожатия доктор указал на дверь, за которой тянулся длинный коридор. Хотя он являлся одним из студентов, посещавших курс Мориса в медицинском колледже, Мейси ожидала увидеть человека постарше. Он казался моложе ее лет на пять, и, если предположения верны, доктор сделал карьеру довольно рано. Он был шатеном, во время ходьбы по коридору волосы то и дело падали ему на глаза. Мейси пришлось поторопиться, чтобы поспеть за его спортивным шагом. Ее приятно удивила непринужденность доктора, равно как и его подчеркнуто почтительное отношение к Морису и к ней самой.

— Знаете, — сказал Дин, — меня всегда интересовало, каково работать с таким человеком, как Морис. Он как-то обмолвился о помощнике, но я просто опешил, увидев, что его талантливый ассистент — женщина.

— Правда, доктор Дин? — спросила Мейси таким тоном, что доктор тут же попытался перефразировать свое замечание:

— О, я совсем не это имел в виду.

Открыв дверь в кабинет, Дин пропустил ее вперед.

— Вот так всегда: едва рот открою — тут же несу всякий вздор. Я хотел сказать… ну… иногда его работа казалась такой, знаете, замысловатой, что…

Мейси вздернула бровь.

— Я лучше возьму свои слова назад и примусь за дело, иначе провожать вас мне придется уже на четвереньках.

— Действительно, доктор Дин, лучшего наказания не придумаешь. — Мейси сняла перчатки и присела на предложенный стул. Несмотря на оплошность, доктор показался ей забавным. — Может, перейдем к делу?

— О да, конечно. — Доктор, взглянув на часы, потянулся к потертой по краям папке, заранее отложенной в сторону. — Через двадцать минут у меня встреча. Но я могу и опоздать. — Он улыбнулся Мейси. — Насколько я понял, вы хотели бы подробнее узнать историю болезни капрала Уильяма Била.

— Да.

— Что ж, я уже просмотрел его карту. Мне пришлось спуститься за ней в катакомбы — так мы называем наш подвальный архив. К сожалению, лечащий врач уже вышел на пенсию, но все бумаги здесь. И похоже, пациенту повезло сохранить ногу. Полевые врачи творили настоящие чудеса, правда?

— Мне показалось, вы…

— О нет. Я призвался из медицинского колледжа, но подготовки было маловато. Меня все равно отправили в Медицинский корпус, хотя и не в должности хирурга. Я ассистировал. Это, конечно, не врач, но уже и не медбрат. Войну закончил на Мальте и за то время узнал о хирургии больше, чем за весь период обучения в колледже. Меня тогда больше интересовала реабилитация вернувшихся солдат: послеоперационный уход, восстановление здоровья и вообще как лучше им помочь.

— Понятно. Так что вы можете сказать о реабилитации мистера Била?

Дин снова пробежал глазами по страницам карты, изредка поворачивая ее, чтобы получше рассмотреть таблицу или диаграмму, а потом закрыл. Он посмотрел на Мейси.

— Мне не пришлось бы искать иголку в стоге сена, если бы вы объяснили, почему вас интересует, так сказать, медицинская сторона вопроса.

Прямота доктора застала Мейси врасплох, но она понимала, насколько важно ничего не утаивать, учитывая, Что карта Билли могла содержать массу сведений о процедурах и анализах. Она описала замеченные изменения в поведении помощника, отметив, что резкие перепады настроения также негативно отразились на его семейной жизни.

— Симптомы появились недавно?

— В последние месяцы. И боль в ноге тоже усилилась.

— Ага. Так. — Дин снова раскрыл медицинскую карту. — Мисс Доббс, вы работали медсестрой во Франции, не так ли?

— Да, я…

— А позднее, насколько мне известно, перед возвращением в Кембридж вы ухаживали за контужеными ветеранами. Со слов Мориса я знаю, что вы некоторое время работали в департаменте судебной медицины Эдинбурга.

— Верно.

— Полагаю, мне не нужно объяснять вам, что происходит.

Мейси пристально посмотрела на Дина, и в ее темно-голубых глазах заиграли искорки.

— Я решила, что будет лучше не спешить с выводами и посоветоваться с лечащим врачом или его преемником.

— Мудрое и весьма профессиональное решение. И кстати, ее преемник я. Мистера Била лечила доктор Хильда Бентон.

Щеки Мейси вспыхнули.

Дин откинулся на стуле, сложив пальцы на груди. Совсем как Морис, когда что-нибудь обдумывал.

— Мне кажется, что необычное поведение мистера Била вызвано следующим. Причем замечу, в данном случае нет ничего необычного, хотя он и вызывает некоторую оторопь. Согласно карте… — Дин открыл папку и передал Мейси пару страниц, — ему с самого начала снимали боль большими дозами морфина. Думаю, лечить такого пациента было непросто, вероятно, потому, что он оказался из тех, кто без толку глотает обезболивающее пачками.

Мейси вспомнила, как в июне 1917 года Билли доставили в эвакуационный пункт, где он лежал с раскрытыми глазами и, даже когда скальпель хирурга проник в его тело, обещал никогда не забывать спасших его врача и медсестру.

— Конечно, в те времена мы еще плохо разбирались в дозировках. На самом деле солдаты ходили обалдевшие от морфина, кокаина и других наркотиков. Вы, наверное, помните, как люди покупали наборы для героиновых инъекций в обычных аптеках, даже в «Савой и Мур», и посылали любимым во Францию, просто так, на всякий случай. А потом все беспечно надеялись, что стоит снять военную форму — и необходимость в лечении отпадет вместе с болью. И вдруг раз! И все, прощай, солдатик, в последний путь! К сожалению, чаще всего и боль, и зависимость сохранялись. И даже если пропадали, повторные приступы, естественно, вновь пробуждали влечение к лекарству. Теперь врачи стали осторожнее, но черный рынок кокаина процветает, особенно благодаря ветеранам. Я не хотел бы ни на кого клеветать, но, откровенно говоря, мисс Доббс, считаю, что мистер Бил страдает от наркотической зависимости. Хотя, судя по вашим словам, увяз он не слишком глубоко. Пока что.

Мейси кивнула.

— Не могли бы вы посоветовать, как лучше помочь ему постепенно отказаться от употребления подобных веществ?