Эрдро, тот самый, что был среди нас с самого начала, повторил свой вопрос:

– Ты идешь?

Я оглянулся на уходящих по коридору Хлыста и новобранца.

– Нет, нет. Идите без меня.

– Ты потеряешь в весе, если не будешь есть, приятель, – нахмурился Эрдро.

– Ага, ага, – отмахнулся от него я.

Он был по-своему прав, но вряд ли один пропущенный ужин вконец обессилит меня.

– Да он решил помыться вместе с Хлыстом, – ухмыльнулась девушка-новобранка.

– А тебе завидно! – с кривой усмешкой ответил я; удар пришелся в цель, судя по тому как она зарделась. – Нет, я лучше прихвачу с собой тебя. Можно будет взять часть наших последних призовых и найти в городе что-нибудь, приготовленное не из культивированного мяса.

Я невольно ощутил тоску по прибрежным рынкам Мейдуа, на которых старые ниппонцы продавали свои рыбные роллы. Заскучал по вкусу дичи, добытой в нашем лесу или в долине Красного Зубца. Настоящей, правильной пищей лакомились только богачи, те, кто мог себе это позволить, или бедняки, жившие так близко к ней, что никто не мог ее у них отнять.

– Ну хорошо, Адр. – Паллино изобразил салют – свое вежливое прощание – и увел остальных за собой, бросив через плечо: – Завтра тренируемся в восемь.

Я ответил таким же салютом, исполненным с имперской точностью, словно он был трибуном или легатом. Паллино этого не видел, но и не должен был видеть. Они уже ушли.

Более подходящего момента было не сыскать. Мирмидонцев-заключенных после недолгого душа должны препроводить в тюремное отделение на ужин. Я знал, что их не запрут в камерах, как делают в подземельях палатинов или в бастилиях Капеллы, а просто посадят под замок в дормитории.

Ключ от этого замка хранился на посту у двух охранников в конце того самого коридора, где неделю назад Гиллиам Вас приказал федератам выстрелить в меня из станнера. Как всегда, скучающие тюремщики, в форме цвета хаки с вышитыми на рукавах сфинксами Матаро и с выражением крайней усталости на лицах, бездельничали, сидя за столом. Я с деловитым выражением прошел мимо них и поднялся по боковому пандусу в отделанный нержавеющей сталью служебный коридор, ведущий в кухню. Если я не ошибся, то вереница тележек для раздачи еды с протеиновыми пастами самых разных вкусов и водными овощами могла появиться в любой момент. Кто-то из персонала колизея, кому сегодня выпал жребий, повезет их в длинное и скучное путешествие по тюремному отделению.

Я взъерошил волосы, чтобы изменить прическу, и, повинуясь внезапному порыву, вытянул шею вперед, имитируя сгорбленную спину капеллана и скрывая лицо Адра с Тевкра. Вы удивитесь, как самые незначительные изменения сбивают с толку даже тех людей, которые считают себя проницательными. Однажды я одурачил императорского ауктора всего лишь при помощи акцента и линз, скрывших лиловый цвет моих глаз.

– Эй ты! – Коренастый плебей с неправильным прикусом, одетый в поварской костюм в белую полоску, выглянул из-за двери в окружении облака пара от кипящего на плите огромного котла и сурово посмотрел на меня. – Подойди сюда, парень!

– Да, мессир? – нахмурился я и изобразил дюрантийский акцент, без труда вызвав в памяти лицо и интонации Чанд.

В общем и целом подобная маскировка не обманула бы императорского ауктора – она не могла обмануть даже ребенка. Но этот мужчина был далеко не таким сообразительным, как большинство детей, и потому только выругался:

– Проклятые внепланетные свиньи! Эй ты! Да, ты! Совсем оглох? Подойди сюда!

Он с яростным видом указал на меня ложкой. Мгновенно поменяв свои планы, я вошел следом за ним на кухню и помог поставить исходящий паром горшок на лоток одной из тележек, которые я и разыскивал. В глубине кухни другие работники под присмотром этого крупного уродливого мужчины торопливо готовили ужин. Я пришел раньше времени, так что потратил оставшиеся минуты, выполняя приказы повара и продолжая старательно изображать горбуна.

Примерно через десять минут из бокового прохода выглянула круглолицая местная женщина:

– Белок разморозился, Стромос.

– Еще не готово, – чуть ли не зарычал на нее повар с уродливым прикусом.

– Это заключенные, приятель. Ты готовишь не для графа.

– К сожалению, – проворчал повар.

Вскоре еду – готовую или нет – разложили по кастрюлям и увезли в коридор.

– Никто больше не ценит хорошую еду, – пробубнил себе под нос Стромос.

Я всем сердцем ему посочувствовал.

Один из служителей толкал к выходу тележку с какой-то лапшой в коричневом соусе, и я схватил его за рукав:

– Давай я отвезу.

– Серьезно? – Он озадаченно посмотрел на меня.

– Да, – улыбнулся я. – У тебя такой усталый вид. А у меня здесь девушка, понимаешь?

– С таким вот разрезом? – Он показал на свой нос, намекая на увечье. – Зачем она тебе?

В его голосе звучало искреннее удивление, как будто он не мог представить, что кому-то по какой-то причине может понадобиться преступница.

– Посмотри на меня. – Я пожал перекошенными плечами, вживаясь в образ горбатого плебея. – И мне не обязательно разглядывать ее лицо, понимаешь?

Я усмехнулся или, скорее, оскалился, а прислужник рассмеялся и хлопнул меня по плечу.

По правде говоря, я едва не пустился в пляс, когда вышел из кухни и направился следом за вереницей развозчиков по узкому коридору с маленькими круглыми окошками по левую сторону. Зеркальная обшивка потолка скрывала видеокамеры и записывающее оборудование. Наблюдал ли кто-нибудь за нами или нет – это уже другой вопрос. Желание плясать поутихло, когда я задумался над следующим шагом. Я предполагал, что это затянется на месяцы. Мне нужно было только увидеть его, убедиться, что он здесь. Если история Когана правдива – а я готов был держать пари, что бывший наемник не врет, – мне достаточно было только взглянуть.

Как-то раз Гибсон привел меня в учебную комнату старой библиотеки в Обители Дьявола и вызвал из памяти архива голограмму. Словно из ниоткуда в центре пустого темного пространства возникла фигура сьельсина, в сверкающем шелковом одеянии, черно-бело-сапфировых цветов, каждый дюйм которого был покрыт круглыми значками, наезжающими друг на друга и переплетенными между собой. На случай если вы никогда не видели сьельсинов, у каждого из них есть гребень, возвышающийся под углом надо лбом и позади него, как корона. Такой же белый, как их молочно-бледная кожа. Он обрывался сразу за ушными отверстиями, а на затылке росли густые белые волосы.

– У них шесть пальцев! – помнится, сказал я тогда, потянулся к изображению рукой и проткнул его. – Почему они так похожи на нас?

Гибсон нахмурился и долго, внимательно смотрел на меня:

– Что заставило тебя сказать это?

Эволюция или какая-то еще более могущественная сила создала их такими же, как мы. Если не обращать внимания на чисто косметические отличия: острый костяной гребень, клыки и огромные, невыразительные глаза, каждый может это увидеть. Сходство в линиях рук и пальцев, в лицах и во всем строении тела, и волосы, растущие на головах как у нас, так и у них.