Рина, О'Доннелл, Стив и еще двое парней, видимо, эксперты по криминалистике, все еще осматривали разрушения. «Интересно, – подумал он, – моя страховая компания обязана покрывать ущерб, нанесенный другим машинам обломками моего грузовика? Черт, теперь волей-неволей придется повысить расценки».

Рина отделилась от коллег и направилась к нему.

– Как рука?

– Вроде бы останется при мне. Твой брат наложил швы и угостил леденцом.

– Только так удалось заставить его перестать плакать, – пояснил Сандер. – А что до грузовика, могу хоть сейчас выписать свидетельство о смерти.

– Плохо дело, – согласилась она. – Побочный ущерб нанесен машинам, запаркованным спереди и сзади – включая мою. Ладно, здесь мы сделали все, что можно. Распишись тут, Бо, и мы увезем, что осталось как вещественное доказательство.

– А как насчет моих инструментов? Что-нибудь уцелело?

– Когда закончим, я тебе верну все, что мы собрали. Мама в доме. – Рина перевела взгляд на отца. – Она хотела подождать тебя, узнать, как Бо.

– Прекрасно. Я вместе с ней подожду.

– Я здесь задержусь еще немного. Уже поздно, вам пора домой.

– Мы подождем.

Рина, нахмурившись, проводила взглядом Гиба, пока он шел к ее дому.

– Что происходит?

– Пошли, Джек, я тебя провожу. – Сандер обнял зятя за плечи и бросил взгляд на Бо. – Следи, чтобы повязка была сухой, пользуйся мазью. Я к тебе завтра загляну. – Он подхватил Рину рукой под подбородок, поцеловал ее в щеку. – Спеклась твоя задница. Спокойной ночи.

Джек поцеловал ее в лоб.

– Береги себя. Увидимся, Бо.

Рина перевела взгляд на Бо.

– Что происходит?

– Ты им ничего не говорила…

– А ты сказал?! – прошипела Рина.

– Ты должна была сама им сказать. А ты поставила меня в такое положение, что мне пришлось стать гонцом, приносящим дурные вести.

– Отлично! – Рина кипела от злости. – Просто великолепно! И ты не мог просто промолчать, дать мне самой со всем этим разобраться.

– Знаешь, что? – сказал Бо, немного помолчав. – Это была дерьмовая ночь, и у меня нет сил на новый раунд. Делай что хочешь. Я иду спать.

– Бо…

Он махнул рукой и ушел, а Рина осталась, злая, как черт, не зная на кого излить свою злость.

Когда она наконец вошла в свой дом, был уже пятый час утра. Она мечтала принять прохладный душ и улечься в свою собственную мягкую постель.

Ее родители прилегли на тахте, прижавшись друг к другу, как пара уснувших детишек. Считая, что ей повезло, Рина попятилась в надежде проскользнуть наверх незамеченной, но ее остановил голос отца:

– Даже не мечтай.

Рина обреченно закрыла глаза. Ни разу, ни единого разу никому из детей не удалось пробраться в дом потихоньку после «комендантского часа». Что за человек! Брюхом, как змея, слышит.

– Уже поздно. Я хочу поспать хоть немного.

– Ты уже большая. Хочешь – перехочешь.

– Терпеть не могу, когда ты так говоришь!

– Следи за выражениями, Катарина, – проговорила Бьянка, не открывая глаз. – Мы все еще твои родители и будем твоими родителями через сто лет после твоей смерти.

– Послушайте, я действительно очень устала. Не могли бы мы отложить это на завтра?

– Кто-то тебе угрожает, а ты нам ни полслова? – С этими словами ее отец поднялся с тахты.

Все ясно, ни единого шанса на отдых у нее нет. Рина стащила с головы ленту, которой были перевязаны волосы.

– Это работа, папа. Я не могу, не хочу и не буду рассказывать вам все о моей работе.

– Это личное. Он звонит тебе. Он знает твое имя. Он знает, где ты живешь. А сегодня ночью он пытался тебя убить.

– Я похожа на мертвую? – вскипела Рина. – Или, может, я ранена?!

– А что бы с тобой было, если бы Бо не проявил оперативность?

– Замечательно. – Рина вскинула руки и зашагала по комнате. – Значит, он – белый рыцарь, а я – дама, попавшая в беду. Ты это видишь? – Она выхватила свой жетон и сунула его отцу под нос. – Такие штуки не дают беспомощным дамочкам.

– Но их дают упрямым, эгоистичным женщинам, которые не в силах признать свою неправоту.

– Это я эгоистичная? – Они уже кричали, стоя друг напротив друга. – С чего ты это взял? Это моя работа, мое дело. Я тебе указываю, как делать твою работу?

– Ты – мое дитя. Твои дела меня всегда касаются. Кто-то пытается причинить тебе вред, и теперь этот человек будет иметь дело со мной.

– Вот именно этого я и пыталась избежать. Почему я вам не рассказала? Прокрути этот разговор назад. Я не дам тебе в это вмешаться. Я не позволю тебе вмешиваться в мою работу, в эту часть моей жизни.

– Не смей мне указывать, что я буду делать!

– Аналогично!

– Баста! Баста! Хватит! – Бьянка вскочила с тахты. – Не смей повышать голос на своего отца, Катарина. Не смей кричать на свою дочь, Гибсон. Я сама буду кричать на вас обоих. Болваны! Stupidi![41]Вы оба правы, но это не помешает мне столкнуть ваши пустые головы. Ты… – Она ткнула пальцем в грудь мужа. – Ты ходишь кругами и никак не доберешься до сути. Наша дочь не эгоистична, и за это ты извинишься. А ты… – Палец ткнулся в грудь Рины. – У тебя есть твоя работа, мы гордимся тем, что ты делаешь, тем, что ты есть. Но это другое дело, и ты сама это понимаешь. Речь идет не о ком-то другом. Речь идет о тебе. Разве мы когда-нибудь запрещали тебе входить в горящее здание, которое могло в любой момент обрушиться тебе на голову? Мы когда-нибудь говорили: «Нет, ты не можешь стать полицейским офицером, потому что мы не хотим волноваться из-за тебя день и ночь»?!

– Мама…

– Я не закончила. Ты сама поймешь, когда я закончу. Кто больше всех гордился тобой, когда ты стала тем, кем хотела? И ты смеешь говорить нам, что это не наше дело, когда кто-то хочет погубить тебя?

– Я… я просто не видела смысла в том, чтобы волновать всех.

– Ха! Волноваться – это наша работа. Мы твои родители.

– Ну, ладно, надо было сказать вам. Я собиралась после сегодняшнего… Если бы Бо не встрял…

– Теперь ты будешь обвинять его? – вмешался Гиб.

Рина приняла бойцовскую стойку.

– А больше никого не осталось. И потом, его же здесь нет, он возражать не будет. Конечно, я с удовольствием повешу это на него. Да и с каких это пор он вдруг стал твоим лучшим другом?

– Он пострадал, спасая тебя. – Гиб сжал запястья Рины. – Сандер этой ночью мог зашивать тебя. А могло быть и того хуже.