перерезали друг другу горло, безразлично к тому, будь то священник или же клирик, монах, монахиня, менестрель или же герольд[2246], женщины или же дети; коротко говоря, ни мужчина ни женщина не отваривались отправиться в дорогу по собственной необходимости, и друг у друга захватывали города, и Корбей захвачен был сторонниками герцога Бурбонского, тогда как Боте и Буа вкупе с прочими — сторонниками короля. Обретавшиеся же в Корбее отправились в набег, дабы за пределами стен грабить, но едва таковым случилось удалиться прочь на небольшое расстояние от Корбея, бывшие в городе затворили ворота, тогда как их капитан вкупе с теми, что остался дабы охранять город, сумели проложить себе дорогу в замок[2247]. Тогда же как горожане, прознав о том, что таковые заперлись в замке, подступили к нему с осадой, при том, что бывшие в замке пошли на отчаянный шаг, ибо у них было в достатке пушек и орудий, посредством каковых они сумели нанести горожанам урон столь великий, что не нашлось храбреца, готового к ним приблизиться. В таковое же время король и сын его сумели примириться[2248], и посему же, все города, захваченные герцогом Бурбонским во время такового противостояния, возвращены были королю в согласии с договором, заключенным между таковыми же сеньорами. И таковым же образом, из замка удален был Фуко вкупе со множеством разбойников, с таковым обретавшихся. И таковой же мир, заключенный между королем и сыном его, объявлен был в Париже в день мадам Св. Анны, на XXVIII день июля, тогда как по всему Парижу разведены были костры[2249].

786. Далее, таковой же год тысяча IIIIc XL оказался весьма урожайным, и все выращенное было весьма доброго качества и продавалось также по доброй рыночной цене, ибо среди прочего за добрую пшеницу просили XVI парижских солей [тогда как в прошлом году по V франков, а за добрые же бобы — IIII блана, тогда как в прошлом же году — VII или же VIII парижских солей], а за весьма добрый горох — VI бланов, и всех плодов, каковых можно было только пожелать, было в великом изобилии, ибо за сотню крупных персиков просили II парижских денье, а за весьма крупные кислые груши[2250] или же груши кальо-пепен[2251] — IIII денье за четверть, а за сотню дамасских слив[2252] — VII денье, за за сотню весьма добрых орехов — IIII турских [денье].

787. Далее, в таковое же время город Арфлер осажден был англичанами, и посему же король собрал под свое начало великое множество латников, для содержания каковых же необходима была весьма великая талья, а также вспомоществования[2253] куда более высокие, чем доселе, ибо за бочонок вина у ворот Парижа ныне приходилось платить по XX бланов, тогда как в прошлом же году — не более VIII бланов[2254].

788. Далее, когда же сбор латников подошел к концу, таковые же направились в Париж, дабы там обеспечить себя всем необходимым[2255], и там же оставались в течение IIII или же V дней, и рассеялись по деревням в окрестностях Парижа, и все, что могли испортили вконец, ибо тогда был самый разгар сбора винограда.

789. Далее, в указанное время[2256] пришла великая весть о Деве, о каковой уже было сказано, что ее сожгли в Руане за все ее прегрешения; были также некие люди, столь сильно заблуждавшиеся, которые утверждали и верили непоколебимо, будто ей удалось благодаря святости избегнуть костра и сожжена была другая, которую приняли за нее; но ее в самом деле сожгли и обратили в пепел а пепел этой бросили в реку, как то принято делать с колдунами.

790. Далее, в указанное время, в сопровождении вооруженных людей появилась некая женщина, которая в Орлеане была принята с весьма великими почестями[2257], но когда она появилась в окрестностях в Париж, многие вновь впали в заблуждение, твердо веря будто это была Дева; по каковой причине Университет и Парламент, желала она того или нет, заставили ее прибыть в город, и там ее выставили перед всем народом на огромной площади перед дворцом, поставив на мраморную плиту, и там у позорного столба, она каялась и рассказывала о себе, как то было на самом деле, и по ее словам, она не была девицей, но, вышла замуж на некоего рыцаря и прижила с ним двоих сыновей. И к тому она добавляла, будто бы совершила нечто, что потребовало ее покаяния перед Святым Престолом, а именно нанесла тяжелые побои отцу [или] матери, священнику или ученому мужу, дабы [едино] сохранить свою честь; и будто бы, как то она говорила, ей случилось поднять руку на мать против своей воли дабы [едино] сохранить свою честь, ибо мать будто бы ее удерживала, тогда как она желала нанести побои некоей своей соседке или же приятельнице, и говорила, что совершила это в жестоком гневе. По указанной причине ей пришлось отправиться в Рим; и для того она переоделась в мужское платье, и дралась как солдат в войне, что вел папа Евгений[2258], и на указанной войне ей дважды [случалось] убивать, и после своего пребывания в Париже она вернулась на войну, и примкнула к гарнизону, позднее же уехала.

791. Далее, на IX день месяца октября, иными же словами, в день Св. Дионисия Парижского, принят был в Нотр-Дам де Пари епископ Парижский, бывший затем архиепископом Тулузским, а также архиепископом и епископом Парижским, какового звали Дени де Мулен[2259].

792. Далее, в таковом же месяце объявлена была огромная талья[2260], должная послужить освобождению Арфлера, осажденного англичанами, и была собрана в полной мере, тогда как французы затем бездействовали, а бывшие в Арфлере голодом принуждены были к тому, чтобы открыть ворота англичанам. Французов же было около двадцати тысяч, тогда как англичан — не более восьми тысяч[2261], тогда как эти последние продолжали покорять себе страну. В самом же деле, как то полагают, французы постоянно обретались перед ними, во главе с королем, каковой окружен был одними лишь врагами [христианства], так что чужим королям случалось объявлять французским купцам, когда таковые прибывали в их страны, что король Французский — прямой защитник для врагов христианства. И в самом деле, отнюдь в том не кривили душой, ибо в Иль-де-Франс[2262] их было великое множество, и [владение] это населено было людьми худшими нежели сарацины,