не только от лезвия, но и от самой могущественной силы во вселенной. Сложнее — потому что они оказались на равных условиях. Несколько порезов Рагиро все же нанес, но остаться самому невредимому у него не получилось. Тени Габриэля обожгли не только плечо — грудь, нога и бедро тоже были повреждены, но Рагиро упорно продолжал наступать.

Удары сыпались один за другим без остановки, без продыху. Ни Рагиро, ни Габриэль уже не могли уследить за тем, что делали: чёрные полупрозрачные щупальца уничтожали ярко-белые острые ленты. Ярко-белые острые ленты сжигали чёрные полупрозрачные щупальца. Никто не мог выиграть, никто не мог проиграть.

Плотный туман на мгновение расступился, и через образовавшуюся дыру прошёл Райнер Финн. Рагиро и Габриэль замерли рядом друг с другом, оба вымотанные до предела. Окровавленные, израненные, но не собирающиеся останавливаться ни на мгновение, не имеющие причин и желания останавливаться и жаждущие лишь смерти друг друга. Райнер выглядел немногим лучше: лицо у него было в крови, но в чьей — понять невозможно. Из рук выходили тонкие чёрно-синие нити, которые вот-вот норовили исчезнуть.

— Ты ещё не уделал этого подонка? — тяжело дыша, спросил Райнер у Рагиро и покачал головой.

Джеральдина махнула рукой Райнеру и соскочила с «Гекаты» на берег Маледиктуса, решив, что дальше они могли справиться и без её помощи.

Габриэль прищурился и присмотрелся к другой полуразрушенной части корабля: Палач был мёртв от руки Райнера Финна. Габриэль оказался в меньшинстве и уже достаточно уставшим, чтобы сражаться против двух сильных, пусть и не менее уставших противников.

— Как видишь, — рвано выдохнул Рагиро, и вновь ринулся на Габриэля.

Шесть чёрных рук ухватили Палача за шею, плечи, руки и ноги и тянули в сторону Рагиро, но Габриэль упорно сопротивлялся. Белые ленты собрались у него за спиной и обратились крыльями, которыми он взмахнул несколько раз подряд: это позволило избавиться от энергии, посланной Рагиро, и притормозить неизбежное. Габриэль не знал, что это неизбежное всё равно наступит рано или поздно. Не знал и не хотел знать, потому что привык выходить победителем из любой битвы и привык, что перед ним все вставали на колени. Но в тот момент, оглядываясь вокруг, он понимал, что вставать на колени перед ним некому. Кроме Рагиро Савьера и Райнера Финна.

Райнер недолго наблюдал за вновь начавшейся заварушкой — боем он назвать это не смог, потому что и Рагиро, и Габриэль держались из последних сил — и решительно направился прямо к ним. С головы до ног его окутала собственная магия, которую Райнер непрерывным потоком направил на Габриэля, целясь в сердце.

Подходить совсем близко он не стал, решив позволить Рагиро нанести последний удар, но его магические нити быстро пробирались к Палачу. Они невидимыми призраками ухватили его за щиколотки, но Габриэль смог выпутаться, отскочить в сторону. Крылья он использовал в качестве щита. Атаки удвоились: теперь на него нападали с двух сторон, и защищаться становилось сложнее, нападать — тоже, но Габриэль все же со всего размаху отправил в Рагиро и Райнера по две длинные тонкие белые стрелы, которые растворились, не долетев до целей.

Магические нити Райнера вновь захватили Габриэля и поднимались наверх до самой шеи, обездвиживая, обезоруживая. Габриэль дёрнулся в сторону, попытался исчезнуть, но остался заключенным в нити, обернувшиеся цепями.

Цепи тянули вниз. Райнер Финн поставил Габриэля Грэдиса на колени.

Палач прожигал взглядом Рагиро, на которого первый раз смотрел снизу вверх. Он вообще впервые на кого-то смотрел не свысока, и это чувство неприятно обожгло что-то, называемое сердцем, внутри. Габриэль ненавидел Рагиро, а Рагиро ненавидел Габриэля. Эта ненависть между ними была нерушима, и ничто никогда не могло её пошатнуть.

Секунда, когда Габриэль упал на колени перед Рагиро, лишь укрепила эту липкую, вязкую ненависть.

Белые крылья за спиной Габриэля приняли облик множества острых стрел, и все стрелы были направлены на Рагиро. Он ещё раз дернулся в попытке освободиться от цепей, ещё раз предпринял попытку исчезнуть, как делал это миллиарды раз, но магические нити на то и были магическими, что блокировали чужую силу. Габриэль оскалился.

Рагиро протянул к нему руку, окутанную чёрной пеленой силы Шести Путей, и другая, чёрная полупрозрачная рука вонзилась в грудь Палача в ту самую секунду, когда Габриэль хотел пустить стрелы в Рагиро. Стрелы расплавились. Сердце Габриэля Грэдиса лежало в ладони Рагиро Савьера.

Глаза Габриэля потухли, цепи Райнера рухнули. Рагиро с силой сжал сердце в ладони, чувствуя, как впервые за много лет почувствовал удовлетворение.

Райнер неохотно подошёл к Рагиро и сжал его плечо. Первым порывом было скинуть чужую руку, но Рагиро не стал этого делать. Смотря на труп того, кого он боялся больше чем Бермуду, он не понимал, что именно чувствовал помимо тихого удовлетворения. Ненависть растаяла. Усталость свалилась на плечи новой сильной волной, и Рагиро опустился на одно колено, положил сердце Габриэля рядом с его телом и тихо произнес, обращаясь к Райнеру:

— Спасибо.

Райнер кивнул и направился к берегу.

— Найду Ригана, — напоследок сказал он. — Думаю, скоро всё закончится.

— Рагиро!

Рагиро и Райнер обернулись на крик: Эйлерт перепрыгнул на борт «Гекаты» и тут же подлетел к Рагиро, уставившись на бездыханное и медленно исчезающее тело Габриэля.

Райнер сошёл с корабля на чёрную землю Проклятых островов.

 

***

 

Бермуда расхохотался:

— Вы и впрямь настолько уверены в своей силе, что решили убить меня из ружей?

Лицо Юшенга не дрогнуло, глаза Джии опасно сверкнули. Риган устало выдохнул и покачал головой. Оружие было бесполезно против Бермуды, и это знали все здесь присутствующие, но ружья не опускали, словно они могли послужить гарантией их победы.

Не могли.

Бермуда выпрямился, раны на груди затянулись, а кровь засохла, но не исчезла. Он поднял голову, окинув взглядом всех по очереди, но опасности не заметил. Трое, с двумя из которых он уже был хорошо знаком, не могли напугать Бермуду, чтобы он стал воспринимать их всерьез, даже если многие его корабли решили предать его. Он чувствовал, что большинство команд приняли сторону Эйлерта Лира, но угрозы Бермуда не замечал: он покарает их за предательство немногим позже, и никто не сможет уйти от него живым. А потом он наберёт новых. Это никогда не было проблемой. Досадно ему сделалось лишь потому, что придётся отказаться от Рагиро и Джеральдины. Но даже им Бермуда найдёт замену, потому что не было незаменимых.

— Ружьями? — равнодушно переспросил Юшенг. —