Конечно, не повезло, что Кэмпбелла нашли так быстро, ведь я предполагал, что будет проведена экспертиза, связанная с трупным окоченением. Видимо, в первую очередь как раз ее результаты и заставили вас подозревать убийство, так?

— Нет, — ответил Питер. — Всему виной ваша привычка класть краски в карман. Вы обратили внимание, что случайно унесли с собой тюбик с белилами, принадлежащий Кэмпбеллу?

— Только когда вернулся домой. Но мне и в голову не пришло, что кто-то придаст этому значение. Ну и ну! Поразительная наблюдательность, Уимзи! Мне следовало отвезти краску обратно в Миннох и выбросить ее там, но в тот же день вы зашли ко мне в студию и увидели ее. Тогда я впервые почувствовал настоящий страх, но затем решил, что вполне могу положиться на алиби. Я гордился подделкой билета и надеялся, что вы не сообразите про трюк с автомобилем.

— Не могу никак взять в толк, — спросил начальник полиции, — почему вы не выехали из Минноха пораньше? Зачем так много времени тратить на картину?

Фергюсон слабо улыбнулся:

— Да, тут я совершил ошибку. Вы детально восстановили события той ночи и отлично знаете, сколько всего я должен был сделать. Но, увы, кое-что я все же забыл — завести часы! Рутинное, ежедневное действие, которое обычно совершаю перед сном… Закончив пейзаж, я было приступил к упаковке принадлежностей для рисования, но вдруг услышал шум грузовика. Подождав, пока тот проедет, я посмотрел на часы, которые показывали половину одиннадцатого. Я решил, что у меня в запасе еще полчаса, так как не хотел попусту болтаться в Бархилле из-за страха быть узнанным. Когда, по моим ощущениям, прошло еще полчаса, я снова взглянул на циферблат и, о ужас, увидел ту же половину одиннадцатого!

Это повергло меня в панику. Я спихнул тело со склона и складывал все в такой спешке, как если бы за мной по пятам гнался сам дьявол. Тогда-то, судя по всему, злосчастные белила и оказались в моем кармане. Я мчался так быстро, как только мог, но украденный велосипед был для меня слегка маловат, да и ход у него оказался не ахти какой. В общем, я не успел на поезд буквально самую малость… Когда я свернул к станции, он как раз отходил. Поверьте, было от чего впасть в отчаяние. И вдруг мне подвернулась эта машина! Я решил, что спасен, однако в результате все оказалось не так просто.

Поймите, мне не было нужды убивать Кэмпбелла. Я утверждал и буду стоять на том, что случившееся не является убийством.

Уимзи поднялся.

— Послушайте, Фергюсон, — медленно сказал его светлость. — Я глубоко сожалею о том, что произошло. В глубине души я всегда верил, что вы не можете быть убийцей. Вы простите мне это расследование?

— Рад слышать, что вы не сомневались во мне, — ответил художник. — С того самого проклятого дня я чувствую себя как в аду и готов предстать перед судом, отстаивая свою невиновность. Ведь вы мне верите?

— Да, — сказал Уимзи, — и если присяжные окажутся разумными людьми, думаю, они вынесут оправдательный приговор, признав ваши действия самообороной.

Обсудив все обстоятельства дела и вынося вердикт, присяжные долго колебались между формулировками «неумышленное убийство» и «самозащита», придя в итоге к такой — «непредумышленное убийство с настоятельной рекомендацией к помилованию». То, что Кэмпбелл явно сам напросился на неприятности, склонило их мнение в пользу обвиняемого, так что борода Самсона[59]не зря была принесена в жертву.