Потом весьма кратко выступил отец Иероним:

— Нам удалось спасти заблудшую овцу, когда она стояла на краю пропасти, намереваясь совершить великий грех: лишить себя жизни. Раб Божий Степан Сечкин теперь с нами, добрые люди, и он выполнит тот единственный и праведный долг, который еще ему не совсем понятен и о котором ему поведаем во всей Господней полноте в сегодняшней службе во славу Господа Нашего Иисуса Христа. Аминь!

Я стоял, изумленный происходящим. В комнате было темно, лишь одна тонюсенькая свечечка мерцала тусклым огнем. Потом вместе со всеми я поднялся в Храм, где собралось столько народу, что лица соприкасались друг с другом, и все, как мне показалось, норовили взглянуть на меня. Я был поставлен перед алтарем лицом к верующим, а напротив меня торчали, уже без черных плащей, все те, кто был в трапезной. Прахов-старший со свечой в руке посредине, к нему протиснулся Кузьма Федорович Барбаев из УПРа, за его спиной выглядывали кислые физиономии Шубкина, Литургиева и Приблудкина. Облеченный в золоченые одежды вышел к верующим епископ Гавриил Ржевский. Голосом мощным, однако спокойным и даже чуть сентиментальным он стал говорить о великом Божьем создании, каким является Великая Империя, в которой живут верующие.

— Какой небесной светлой радостью, — восклицал епископ, — звучат эти Божественные слова: Великая Империя! Как они прекрасно отдаются в каждой христианской душе! Этот вечный неиссякаемый свет Вселенной полился с того момента, когда Всевышний обратился к грешным: "Радуйтесь!"

Империя дала нам кров и жизнь, империя сберегла нашу веру и церковь, империя подарила нам надежду и неиссякаемый источник веры! Потому каждый готов за империю отдать свою жизнь, как отдал ее в свое время Христос и тем спас нас и искупил наши грехи!

Мы с вами, дорогие братья и сестры, христиане. Христианство есть религия радости. Ее суть сегодня, будем честными перед собой и перед Богом, состоит в том, что мы "смерти празднуем умерщвление, иного жития вечного начало". Присутствующий среди нас раб Божий Степан Сечкин согласился доброю волею своей послужить людям. Он возжелал привсенародно понести муки во имя искупления наших грехов. Он решился пойти на муки в День Светлого Воскресения, чтобы напомнить всем нам, как надобно жить, как укреплять империю, как чтить наших государей и Правителей. Светлое Воскресение — это не воспоминание, не Прошлое, это наша сегодняшняя Реальность. У преподобного Серафима Саровского всегда было Светлое Воскресение. Он приветствовал всех приходящих к нему так: "Радость моя, Христос Воскресе!" Почему он так приветствовал? Да потому, что жил пасхальной радостью, он глубоко уверился в присутствии Божием в мире и в реальности иного мира. Не скрою, братья и сестры, нас ждут суровые испытания. Империя в тяжелом неблагополучии. Предстоит принести немало жертв, чтобы выжить. И то, что Степан Сечкин даст нам пример того, как и с какой радостью надо переносить предстоящие муки, есть наш всеобщий и великий подвиг. Хвала Господу нашему, избравшему нас для претворения его добрых дел в жизнь! Аминь!

Хор пел. Динамики были включены на полную мощность, поэтому, когда я повернулся, чтобы сказать и епископу, и отцу Иерониму, и всем присутствующим в Храме, что я не согласен с таким приговором, что этот приговор противоречит всем Деяниям Господа нашего Иисуса Христа, хор запел еще громче, и мое обращение повисло в воздухе. Из глаз моих лились слезы, и эти мои слезы были восприняты верующими как знак радости и ликования. Кто-то закричал в толпе:

— Слава Сечкину! — И хор запел еще сильнее. Он пел что-то радостное и возвышенное, и все неслось ввысь, а моя растерянность становилась все сильнее и сильнее, и я бы лишился чувств, если бы два монаха не подхватили меня и не вывели прочь.

Я оказался в крохотной комнатушке с окошком в железных прутьях. Здесь был встроенный в стенку железный столик и прибитый к полу стул: камера! Два монаха, которые оказались глухонемыми, стояли у дверей, а я сидел на стуле и, обхватив голову, слушал проповедь уже отца Иеронима:

— Не утомляйтесь повторять слова Апостола: "Всегда радуйтесь!". Беды грядущие подкрадываются к нам, ибо не дремлет Антихрист со свитою своею, творит зло и возжелает помешать нам, смертным, радоваться. Не одному Сечкину придется испытать муки, но он первым взойдет на алтарь умиротворения и первый возвестит нам радость мук во Христе. Помните, братья и сестры, что радость эта происходит от чистоты сердца и постоянства молитвы. Молитесь же за нашу империю, за народных избранников, которые пожаловали к нам, со страхом Божиим и с верою они вкусили сегодня от источника бессмертия, благословив на муки радостные нашего брата и грешника Степана Сечкина.

У меня спрашивают, почему ему, Сечкину, выпало такое счастье пройти по "скорбному пути", виа долороза, освященному стопами Христа. Все мы — паломники в этом мире, и каждый хотел бы таким образом приобщиться к Спасителю. Мы помним всесвятые слова, которые произносил Спаситель, когда шел по скорбному пути. Он, измученный ночными истязаниями, с окровавленным ликом, окруженный воинами, слышал позади себя рыдания человеческие, мы и сейчас их слышим, братья и сестры, душа каждого из нас плачет и взывает: "Господи, помилуй нас, грешных!" И Он, будто оглядываясь на нас и сочувствуя нашим страданиям, отвечает: "Не плачьте обо Мне, но плачьте о себе и о детях ваших!" Вот слова Бога живого, вот Его таинственная заповедь, Его прямое повеление всем земнородным. Будем же плакать о себе и о детях наших, несущих на себе грехи и болезни непокорных небесному Владыке земных родителей. Будем плакать и о иных чадах — суетных мыслях, праздных делах, враждебных нашей Великой Империи, исходящих из падших сердец. Сечкин дал нам добрый пример великой готовности к самопожертвованию, но мы не сможем сразу устремиться навстречу его духотворческим побуждениям… — Я воспрянул духом и стал внимательно слушать отца Иеронима, который долго и пространно говорил о том, что Церковь не всесильна и она не всегда может пойти на благословение мук человеческих, что нынешняя церковь демократична, как все демократично при настоящей диктатуре, что церковь лишь заботится о том, чтобы защищались повсюду имперские интересы, а поэтому она должна зорко следить за тем, чтобы не брать на себя тех установлений, которые могут быть не угодны Богу.

— Когда мы говорим, — продолжал отец Иероним, — что только Творец мог вознестись на Крест, мы думаем о себе и молим Бога: "Сподоби и нас таких мучений". А кому Господь дарует такие страдания, не всегда ведомо и нам простым смертным, служителям нашего Господа Бога Иисуса Христа. Наше кающееся сердце молится за то, чтобы возвысились имперские дела, а если муки одного Сечкина и любого из нас помогут укрепиться империи, мы будем молить Бога, чтобы он нас удостоил участи возвыситься до Креста или, как сейчас говорят, до полной или частичной эксдермации. Так будем просить Господа Бога о высшем повелении возвыситься до такой участи? — трижды обращался отец Иероним к верующим, и они трижды отвечали:

— Будем!

— А каждый из нас не дрогнувши способен сподобиться таких мучений? — еще трижды спрашивал отец Иероним у верующих, и они трижды отвечали ему: