– Мне, к сожалению, некогда, – убил надежду Конан Дойл. – Загружен сверх всякой меры. Вы лучше черкните в «Стрэнд» – уверен, там прочтут.

Он резко свернул налево, ошеломив мистера Хедли, и пересек дорогу на Кочрейн-стрит: все это с видом человека, заваленного делами и заботами по горло. Он был уже на углу, когда перед ним появилось двое странных типов (один – в шапочке с козырьком, другой – в котелке).

– Господи, – вырвалось у Конан Дойла.

Дело было хуже, чем он предполагал. Библиотекарь привел с собой пару кретинов, рядящихся в Холмса и Ватсона. Такие люди были сущим проклятием его жизни. Но у них, по крайней мере, хватало приличия не приставать к нему на улице.

– Ха-ха, – издал Конан Дойл желчный смешок. – Весьма оригинально, джентльмены.

Он попробовал их обогнуть, но мужчина, одетый в стиле Холмса, с неожиданным проворством преградил ему путь.

– Вы что себе, черт возьми, позволяете? – возмутился Конан Дойл. – Я вызову полицию.

– Нам нужно срочно побеседовать, сэр Артур, – произнес Холмс (или «Холмс», как его мысленно окрестил Конан Дойл. Такие вещи надо принижать до плинтуса прямо с момента их возникновения. На это и существуют кавычки).

– Разговаривать нам не о чем, – строго отчеканил Конан Дойл. – Прочь с дороги.

И он взмахнул тростью.

– Мое имя Шерлок Холмс, – представился «Холмс».

– Не морочьте мне голову, – усмехнулся Конан Дойл.

– А это доктор Ватсон.

– Очень смешно. Послушайте, мистер, я предупреждаю: еще немного, и вы отведаете мою трость.

– Кстати, сэр Артур, как ваша левая рука?

Конан Дойл застыл как вкопанный.

– Что-что?

– Я спросил насчет вашей левой руки. Я не вижу на ней следов чернил. То есть вы ею пока писать не пробуете?

– Откуда вам все известно? – оторопел Конан Дойл (о загадочном случае, произошедшем в апреле тысяча восемьсот девяносто третьего года, он никому не рассказывал).

– Я был на той встрече в «Бенекиз» – и общался с Мориарти. Меня туда отправили вы.

И «Холмс» – хотя теперь, пожалуй, именно Холмс – протянул писателю руку.

– Рад наконец-то лично познакомиться с вами, мистер Артур. Вам я обязан своим существованием.

* * *

В двухколесном кебе они прибыли в паб «Старый чеширский сыр» на Флит-стрит и вчетвером разместились за уединенным столиком. По дороге мистер Хедли взял на себя труд максимально разъяснить Конан Дойлю ситуацию, однако мастер пера не мог умственно осилить реальность Кэкстона и его обитателей. И винить его в этом было нельзя: мистер Хедли тоже залег в дрейф осмысления после того, как старик Торранс раскрыл ему тайну уклада Кэкстонской библиотеки. В общем, блистательному автору сперва пришлось несладко, и он лишь молча наблюдал за тем, как двое персонажей из его же произведений сидят напротив него и уплетают гороховый суп. Конан Дойл удовольствовался солодовым виски, но, похоже, стаканчика для осмысления было маловато: предвиделся повтор.

По просьбе автора Холмс снял головной убор и повесил его на крючок рядом с длинным плащом. Без шапочки он смотрелся обыкновенным посетителем заведения, только подчеркнуто целеустремленным, с непримиримо сдвинутыми бровями.

– Должен сказать, джентльмены, что ваши откровения меня потрясли до глубины души, – признался Конан Дойл.

Он перевел взгляд с Холмса на Ватсона, затем снова на Холмса. Правая рука у него непроизвольно пошевелилась, как будто он для проверки материальности хотел ткнуть в персонажей пальцем, вероятно, даже чавканье Ватсона пока не убедило его в реальности героев.

– Ничего удивительного! – отозвался мистер Хедли. – Вот оно – истинное свидетельство мощи вашего воображения и правдивости ваших образов! Прежде в Кэкстонской истории еще ни один писатель не доживал до того, чтобы при жизни лицезреть своих персонажей.

Конан Дойл опять отхлебнул виски.

– Для многих писателей, – сдавленно прореагировал он, – это было бы чревато смертным часом.

Холмс отодвинул в сторону тарелку.

– Сэр Артур, – сухо произнес он, – мистер Хедли охарактеризовал ситуацию максимально детально. Мы находимся в донельзя трудном положении, однако выход у нас есть. Я крайне вам сочувствую, но настоятельно прошу вас удовлетворить наше пожелание. Итак, вам следует перестать писать о Шерлоке Холмсе.

Конан Дойл покачал головой.

– Я не могу, – промолвил он. – У меня заключено соглашение с «Кольеровским еженедельником»[86]. И не только это. Публика меня просто распнет! Я пошел у читателей на поводу и создал продолжение, и вдруг через месяц поставлю на нем крест! Это же крушение всех надежд. Кроме того, джентльмены, есть и финансовая сторона вопроса. У меня – больная жена, двое малолетних детей, содержание двух особняков. Если бы успехи мне приносили мои другие литературные старания… Но мой исторический роман о Родни Стоун не сравнится с Холмсом и Ватсоном, а отзывы критиков на «Дуэт»[87] я и вовсе не могу выслушивать без желания спрятаться в подвале.

– Поймите же вы: чем больше историй о Холмсе вы создадите, тем сильнее вероятность того, что вы воплотите в жизнь второго Холмса… да и Ватсона – тоже, – заявил Холмс.

(– Благодарю вас, Холмс, – успел вставить Ватсон.)

– А вам бы хотелось, чтобы по лондонским улицам разгуливал второй сэр Артур? – продолжал Холмс. – А если бы он поселился в вашем доме? Вспомните Вильяма Вильсона[88]. Может кончиться тем, что вы от безысходности вонзите в себя меч!

Мистер Хедли встрепенулся.

– Сэр Артур, – заискивающе-ласковым голосом произнес он, – теперь вы знаете, что ткань реальности столь тонка и деликатна, что может измениться в любую секунду. Может статься и так, что две версии физического наличия Холмса и Ватсона – это не смертельно, хотя и чревато для персонажей определенными физическими и персональными затруднениями. Но, возможно, это пагубным образом отзовется на Кэкстонской библиотеке во всей ее совокупности, и тогда подорвутся устои. А если читающая публика проникнется верой в новую инкарнацию Шерлока Холмса, нам всем грозят крупные неприятности, сопряженные с риском для жизни!

Конан Дойл мрачно кивнул. Внезапно на его лице проступила усталость, и он стал выглядеть старше своих лет.

– Что ж, полагаю, у меня нет выбора, – тихо проговорил он. – Холмс должен будет пропасть, и на сей раз – безвозвратно.