нашествии врага и ловкой игры правящей партии на внешней опасности трудящиеся массы забывают о своих классовых интересах и слепо идут за господствующими группами.

Разумеется, и пришедшая к власти аристократическая «партия», если она не хотела потерять популярность в народных массах, должна была заботиться об обеспечении правильного подвоза хлеба. Но, опираясь на господствовавшие в ионийских городах аристократические партии, она имела возможность не производить здесь переворотов и добиться обеспечения безопасности морских сообщений по добровольному соглашению, на основе равноправия договаривающихся сторон. Такой образ действия привел к большой популярности вождя афинской аристократии Аристида в этих городах. Это мы видим из дошедшего до нас стихотворения аристократического поэта Тимокреонта из Родоса, изгнанного из своей родины. Он — горячий поклонник Аристида, не любит Алкмеонида Ксантиппа и спартанского царя Павсания, союзника Фемистокла, но более всего ненавидит Фемистокла:

Хвалишь ты, верно, Павсания иль одобряешь Ксантиппа...

Я же пою Аристида. Средь многих пришедших

К нам из священных Афин лишь он был один наилучший.

А Фемистокла совсем ненавидит Латона:[185]

Лжец он, обидчик, предатель...

Он отплыл на гибель,

Несправедливо одних возвращая, других изгоняя,

Иных умерщвляя.

Политика Фемистокла, политика создания сильной демократической Афинской державы, владеющей всем Эгейским морем и дружественной к Персии, политика, явившаяся гениальным предвосхищением политики Афин в эпоху Перикла (см. выше замечание Фукидида, с. 280 сл.), оказалась преждевременной.

Усиление Ареопага

И во внутренней жизни Афин реакционным аристократическим группировкам необходимо было найти такие формы, при которых они могли бы вести государство по нужному им направлению, несмотря на существование созданного Клисфеном демократического аппарата.

Совет пятисот состоял в эту эпоху из членов, выбиравшихся жребием из свободных граждан, имеющих собственное крестьянское хозяйство (три первых имущественных класса); естественно — он не мог служить оплотом аристократии. Поэтому решающее значение приобретает в это время другой совет — совет на Ареопаге, — несмотря на то что его права были значительно урезаны законами Солона и Клисфена. Мы видели уже, что в тот момент, когда все руководящие органы государства перестали действовать, и все население покидало Аттику, Ареопаг взял на себя организацию этого переселения и приобрел благодаря этому большое влияние. Кроме суда по делам о предумышленном убийстве и по некоторым религиозным преступлениям, ему принадлежал в это время надзор за нравами отдельных граждан и надзор за законностью постановлений, принимаемых народным собранием. Широко пользуясь этими правами, Ареопаг парализовал законодательную деятельность, направленную к расширению народных прав или к изменению внешней политики: он устранял нежелательных ему деятелей демократического направления под предлогом безнравственности их личной жизни.

Аристид

Руководителем враждебной Фемистоклу аристократической партии был с начала V в. вышеупомянутый Аристид, близкий к роду Филаидов. Уже в молодости Аристид был поклонником спартанских учреждений и покровительствовал тому, что афиняне, минуя демократический суд, обращались, как в старое время, в эпоху родовой знати, к нему, имевшему репутацию «справедливого», за разбором всякого рода жалоб. По мнению его политических противников он подрывал этим авторитет демократии. Уже в 482 г. народ изгнал его остракизмом; характерно, что он бежал в аристократическую Эгину. Наконец, вспомним его поведение во время Платейской битвы, когда был раскрыт заговор аристократических групп: он дал возможность заговорщикам бежать.

Спартанцы прилагали все усилия к тому, чтобы устранить от власти в Афинах Фемистокла и его группу. В противовес Фемистоклу спартанцы выдвинули теперь (как сообщает Плутарх) наряду со стареющим Аристидом молодого Кимона, сына Мильтиада, главу аристократического рода Филаидов. Кимон был слепым поклонником спартанских порядков. Он был выдвинут на пост руководителя афинской политики также и Аристидом.

Умело организованное аристократической партией противодействие привело к тому, что демократическая деятельность Фемистокла, начавшаяся еще до Марафонской битвы, должна была теперь прерваться. Около 472 г. Фемистокл был изгнан остракизмом, и власть перешла всецело к реакционной аристократической партии.

5. ОБРАЗОВАНИЕ ПЕРВОГО МОРСКОГО СОЮЗА

Спартанцы признают Эгейское море сферой афинского влияния

Новое направление внешней политики Афин имело результатом и новое направление внешней политики Спарты, которая должна была признать Эгейское море сферой афинского влияния. Павсания, сторонника широкой внешней спартанской политики под эгидой Персии, пришлось отозвать. Под влиянием агитации Аристида и его партии с ссылками на кровное родство между ионянами и афинянами, ионийские союзники направляют в Спарту делегацию с жалобой (вероятно, вполне обоснованной), указывая, что Павсаний относится к ионянам с характерным для Спарты высокомерным презрением, бьет солдат и т. д. Указывали они и на его близость к персам. В Спарте прекрасно понимали, что ведение широкой международной политики потребует пребывания в Ионии большого числа лакедемонян, и притом не только периэков, но и спартиатов. Это не могло не повести прежде всего к тому, что эти люди усвоят новый, чуждый Спарте, образ жизни, новые потребности и демократический образ мысли, и таким образом окоченелое полицейское устройство Спарты окажется в опасности. Еще важнее было то, что уход больших масс спартиатов за границу облегчал восстание илотам, а на расширение их прав группа, стоявшая теперь у власти в Спарте, никак не хотела идти. Поэтому правящая группа, руководимая геронтом Гетемаридом, решила прекратить всякое вмешательство Спарты в дела ионийских греков и отозвать Павсания и других спартанцев на родину. Это означало, что руководство союзниками перейдет к Афинам, но Спарта мирилась с этим, так как знала, что Фемистокл потерял авторитет в Афинах и что здесь руководство перешло к лаконофилам Аристиду и Кимону.

Зная коварный характер спартанской политики, можно не сомневаться, что спартанцы, принимая такое решение, руководствовались и другим, тайным расчетом. В то время никто не мог предполагать, что борьба с Персией так быстро приведет к блестящим результатам. Несомненно, спартанцы ждали, что эта война затянется на очень долгое время, потребует напряжения всех сил афинян и тяжелых жертв, будет сопровождаться разочарованиями и неудачами. Даже если когда-нибудь в Афинах снова возьмут верх враждебные Спарте демократические группы, они окажутся связанными по рукам и по ногам этой войной и не будут в состоянии вести сколько-нибудь активную политику внутри греческого материка — здесь Спарта получит возможность хозяйничать, как ей заблагорассудится.

Руководство морской политикой Афин, несомненно с благословения Спарты, было поручено теперь Аристиду. Аристид и его помощник (а затем и преемник) Кимон считали более выгодным немедленное широкое ограбление персидской территории, чем вступление на путь длительных соглашений; переход власти в руки этой группы означал новое открытие военных действий против Персии.

Но необходимость полного