Ева повернулась к Прешес.

– Откуда ты это знаешь?

Прешес переглянулась с Софией, после чего взяла Еву за руку.

– Грэм приезжал в отпуск неделю назад.

– Грэм был в Лондоне?

Радость от осознания, что неделю назад с ним все было в порядке, быстро сошла на нет от того, что он был так близко и не сообщил ей.

– Да, – тихо произнесла София. – Он пробыл тут всего два дня. Он остановился у нас с Дэвидом.

– И вы даже не подумали сообщить мне об этом?

– Прости, Ева. Я не знаю, что между вами произошло, но знаю, что ему тоже больно. Я умоляла его позволить мне дать знать тебе, но он не позволил.

– Понятно, – сказала Ева, затем без единого неверного движения отпила чай и поставила чашку, не ударив ее о блюдце. – А он?..

– Я бы сказала, что он хотел спросить о тебе, – сказала Прешес. Она помялась. – Я пришла к Софии, чтобы взять пару старых занавесок для своей спальни, и он был там. Он…

– Он решил, что это ты, – перебила ее София. – Прешес вошла в гостиную, а свет из окна изменил оттенок ее волос, и она выглядела очень похожей на тебя. Он думал, что это ты, пока она не заговорила. Поначалу он казался счастливым. А потом… – Она замолчала и взглянула на Прешес, словно ища у нее моральной поддержки. – Он помрачнел, хоть и не сказал нам из-за чего.

– И вы мне не сказали.

Ева аккуратно поставила чашку на блюдце. От запаха аппетитных пирожных ее подташнивало.

– Он просил нас этого не делать, – произнесла Прешес, и в ее больших голубых глазах появились слезы. – Он сказал, что не может позволить себе отвлекаться.

– Он не хотел… – начала Ева, жалея, что не может не видеть Грэма каждый раз, закрывая глаза. – И он летит над Францией. Прямо сейчас.

София кивнула.

– Как минимум, где-то над Каналом. Многие из Британских экспедиционных войск и их союзники сидят на мели у места под названием Дюнкерк. Грэм там уже два дня защищает наши корабли. – Она уставилась на свою чашку: чай уже остыл, на поверхности плавало свернувшееся молоко. Она осмотрелась, убедилась, что никто не может их подслушать, а потом добавила: – Дэвид сказал, что флот конфисковал частные суда для того, чтобы помочь как можно большему количеству людей. – Все это как-то очень… запутанно.

У Софии заблестели глаза, и Ева отвернулась, не желая поддаваться слабости. Она уставилась на свою пустую чашку, мечтая, чтобы там оказался обезболивающий виски.

– Не надо, Ева. Выпивка не поможет.

Ева посмотрела в широко раскрытые невинные глаза Прешес.

– Это все, что у меня есть.

На последнем слове она всхлипнула.

– Мы справимся с этим вместе. Как и всегда с момента нашего знакомства.

Ева кивнула, но только так можно было заставить Прешес замолчать. Заставить Прешес не смотреть на нее с жалостью. Она ненавидела, когда ее жалели. Она была создана, чтобы ей завидовали.

София приглушенно вскрикнула, и все трое повернулись в сторону входа в «Палм Корт». Там, держа шляпу в руках, стоял мрачный как туча Дэвид. Его глаза осматривали помещение, пока не остановились на их столике. Он угрюмо поприветствовал их, поцеловав жену в щеку, а затем подвинул четвертый стул и присоединился к ним.

– Что случилось, Дэвид? Есть новости от Грэма?

Голос Софии звучал твердо, но совсем не вязался с ее дрожащими пальцами.

Он коротко кивнул.

– Боюсь, новости плохие.

Они все остались на своих местах, словно между ними текла мимолетная беседа. Дэвид положил руку на плечо жены. Прешес потянулась к ладони Евы и крепко сжала ее, а София стоически смотрела на мужа.

– Поймите, это все пока преждевременно, – тихо проговорил Дэвид. – Подтверждения информации до завтра мы не получим, а публично… – Он в замешательстве опустил глаза. – Министерство обороны решит, когда и в каком объеме раскрывать информацию прессе.

– Дэвид, прошу тебя. Что произошло?

София изо всех сил пыталась сохранить мужественное выражение лица, но ее нижняя губа тряслась.

– Вчера вечером Грэм и два других «Спитфайра» из его эскадрильи вступили в ближний бой с «Мессершмиттом» и бомбардировщиком «Хенкель» над Каналом. – Дэвид сделал паузу, собираясь с мыслями. Откашлялся. – Свидетели видели, как подбили Грэма. Его самолет загорелся. Катапультировался он вовремя, видели, как его парашют опустился на воду. Британское судно спасло его из горящих обломков, и затем его переправили в госпиталь. Подтверждения этой информации не было, но сообщают, что травмы довольно тяжелые. Госпиталь Королевы Виктории, куда его направили, при серьезных ожогах самый лучший. Я навел справки, и меня заверили, что лучше места для восстановления не найти.

София сидела на стуле ровно, как штык, и ее напряжение выдавал лишь прижатый ко рту платок.

– Мама знает?

Дэвид покачал головой.

– Хорошо. Давайте дадим ей еще несколько часов спокойствия. – Она сосредоточилась на стоящей перед ней тарелке. – Мне придется ехать на поезде до Суррея, чтобы лично сообщить об этом маме. У меня не хватит карточек на топливо, да и наш шофер ушел в армию, так что только поезд, – сказала она как бы между прочим. – Мама не захочет сообщать об этом папе. Это его убьет.

Она мрачно посмотрела на Дэвида, на лбу образовалась тонкая вертикальная морщинка.

– Я должна ехать к Грэму – ему нужен кто-нибудь рядом. Говорят, что пациенты выздоравливают быстрее в окружении родных людей.

Дэвид одарил свою жену настолько любящей улыбкой, что Еве пришлось отвернуться.

– Милая, я все понимаю, но разумно ли это сейчас в твоем положении?

София премило зарделась, пряча глаза от своих спутниц. У нее уже случилось два выкидыша, и врач строго запретил ей перетруждаться. Она стала значительно меньше времени проводить в «WVS», не объясняя причин, а Ева была слишком рассеянна, чтобы догадаться.

– Я поеду, – не задумываясь, сказала Ева. – Я смогу применить то, чему училась в «WVS»: перевязывать раны и тому подобное. Я могу быть полезной.

На последнем слове она чуть не прикусила себе язык.

И София, и Дэвид с тревогой посмотрели на нее. Дэвид заговорил первым.

– Это очень великодушно с твоей стороны, Ева, но учитывая… Мне кажется, что он, скажем так, не будет рад твоему присутствию. Возможно, это даже помешает его выздоровлению.

София кивнула с напряженным видом.

– Боюсь, Дэвид прав, Ева. Я знаю, тебе тяжело так же, как и нам, но мы должны думать о том, что сейчас лучше для Грэма. Ты ведь это понимаешь?

Ева хотела возразить, сказать им, что любит его, что ее любовь точно исцелит его. Но он был в Лондоне неделю назад и не захотел увидеться с ней. Если она продолжит настаивать, они, несомненно, напомнят ей об этом, и тогда разобьется еще одна частичка ее сердца, и это точно убьет ее.