Ответ: В то время Credit Suisse еще не развил такую же сложную и активную деятельность по сбору клиентских активов, как UBS. Значительная часть нового бизнеса возникала при работе с клиентами, уже пользовавшимися другими услугами банка (депозитами, коммерческим кредитованием, операциями с ценными бумагами, аккредитивами и т. д.). Работая в State Street мы, банкиры, имели много возможностей для перекрестных продаж услуг нашим клиентам. По сути, работая в Credit Suisse, я просто предлагал новые возможности для развития бизнеса существующим и потенциальным банковским клиентам. Как и в UBS, моя работа в Credit Suisse была полностью прозрачной и соответствовала правилам компании и требованиям законодательства.

Вопрос: После выпуска из Норвичского университета, военной академии в Вермонте вы думали о карьере в армии, однако после работы в банке в течение летних каникул решили заняться финансами. Как повлияли на вашу жизнь учеба и военное образование, полученные в Норвиче? Диктовали ли они вам, как вести себя во время вашей изобличительной битвы?

Ответ: Мой опыт, полученный в Норвичском университете, старейшей в Америке частной военной академии, закалил меня и подготовил к борьбе и неприятностям, ждавшим меня в будущем. Кадетам в Норвиче прививались такие качества, как тщательность, настойчивость и уверенность в себе, и жизнь в этой среде принесла мне немало хорошего. Все эти и многие другие качества очень помогли мне в последней битве против UBS и министерства юстиции.

Вопрос: Говоря о армии, считаете ли вы службу патриотическим занятием? Было ли патриотичным ваше поведение до того, как вы сдали властям всех этих банкиров: когда вы открывали номерные счета для все новых и новых богатых клиентов?

Ответ: Это сложный вопрос. Я не верю, что вопросы патриотизма хоть как-то связаны с тем, что я мог или не мог сделать. Открытие счетов для американских и других иностранных клиентов в швейцарских банках было моей работой. Тем же самым занимались сотни других частных банкиров по всей Швейцарии в течение десятилетий. Я делал свою работу, понимая, что компания не просит нас нарушать законы от ее имени. Интересен вопрос и о том, насколько непатриотичным является уклонение наших клиентов от своих налоговых обязательств. В Соединенных Штатах и других странах имеется немало областей бизнеса, в которых производятся расчеты наличными и значительная часть доходов не декларируется в налоговых органах. Насколько непатриотичными можно считать всех этих нарушителей? Можно ли считать непатриотичными клиентов, пользующихся такими услугами и позволяющих их поставщикам не полностью декларировать свои доходы или, хуже того, сознательно договаривающихся с ними о том, чтобы не сообщать о наличных платежах? Или все же у этих людей есть какое-то моральное право не платить налоги правительству, не обладающему должной дисциплиной действий и имеющему слабый контроль над расходами? Это довольно сложный вопрос со множеством тонкостей.

Мое восприятие этой ситуации развивалось со временем. В книге я рассказываю о том, что мне было просто не обращать внимания на сомнительные действия и довольствоваться тем, что они были санкционированы и одобрены компанией. И конечно же, на такие вопросы сложно обращать внимание, когда вы молоды и сильны, а деньги текут к вам бурным потоком. Тем не менее с годами вы начинаете понимать, что даже законные действия не всегда оказываются допустимыми с точки зрения этики. Было ли для наших клиентов правильным уклоняться от налоговых обязательств и тем самым возлагать на плечи менее ловких и менее богатых более тяжелое бремя налогов? Конечно, вы можете спросить, почему я не послушался этих этических инстинктов раньше. Это хороший вопрос, но его можно задать большинству из нас. С подобными этическими конфликтами сталкивались многие. В таких ситуациях непросто вести себя достойно, не говоря уже о том, чтобы справиться с ними. Но для меня эти дилемма получила свое разрешение, когда я благодаря трехстраничному меморандуму осознал, что мои действия переходили границы. В этот момент я понял, что игра окончена.

Я мог бы просто уйти, однако вместо этого я набрался храбрости и решил бросить вызов самому мощному банку в мире, рассказав о его незаконной и неэтичной деятельности.

Вопрос: Давайте вспомним времена, когда вы работали в State Street в Бостоне и вас уволили за то, что вы отказались записывать на пленку, в нарушение закона, свои переговоры с клиентами. Что вы думаете о своих коллегах, которые продолжили работать, как ни в чем не бывало? Было ли вам сложно поддерживать отношения со своими приятелями, которые тихо следовали неэтичной практике компании?

Ответ: Во время скандала в State Street Bank я боролся с теми, кто предлагал заниматься незаконной деятельностью, а не с теми, кто все знал и стоял в стороне. Кроме того, никто их моих приятелей в State Street не был вовлечен в подобные действия. Я понимаю, что некоторые из сотрудников этого банка, как и других крупных финансовых учреждений, не хотели рисковать своим будущим и выступать против неправомерных действий корпоративного руководства. Они сделали свой выбор, я сделал свой — и обратился к властям.

Я вижу забавную параллель между историей с State Street и тем, как швейцарские частные банкиры занимались своей работой в нарушение законов стран, в которых они действовали. Трейдеры State Street могли записывать переговоры, предполагая или надеясь, что компания сможет доказать юридическую правомерность их действий. Они просто не верили в то, что оценивать законность работы должны они сами. Однако я (так же как и потом в Швейцарии) сообщил о нарушении, как только понял, что оно действительно имело место.

Вопрос: В годы работы в UBS вы были хорошо оплачиваемой звездой и получали намного больше, чем ваши коллеги, благодаря условиям, на которых вы согласились работать на банк, в частности, благодаря тому, что вы получали долю от прибыли на привлеченные от новых клиентов Новые Деньги. Знал ли кто-то из ваших друзей того времени об этих условиях вашего трудового контракта? Зарабатывали ли вы больше денег, чем Бовэй, ваш босс с зубами-отмычками? И если так, то не считаете ли вы, что отчасти его неприязнь к вам была вызвана именно этим? Или же это было следствием его ревности к тому, как вам удалось выбить эти условия из банка?

Ответ: Не приходится сомневаться в том, что условия моего контакта раздражали практически каждого руководителя UBS, который о них знал, не потому, что в них было что-то предосудительное, а потому что я оказался намного более эффективным, чем они могли себе представить. Это был беспрецедентный контракт для швейцарского частного банкира, а то, что его заключили не с одним из них, а с американцем, бесило их еще больше.

Вопрос: Что стало с Валери, лояльной к вам секретаршей, которую Бовэй сначала украл у вас и которой затем отказался платить нормальную зарплату и премию?

Ответ: Валери удачно вышла замуж, родила двух детей и живет в Швейцарии.

Вопрос: Вы не боитесь говорить правду, даже если предстаете после этого в далеко не идеальном свете. Поэтому простите меня за вопрос, но можете ли вы сказать, в чем все же состоял ваш главный мотив, когда вы решили предать гласности деятельность UBS и раскрыть тайны швейцарской системы? Было ли это попыткой отомстить Бовэю, который был явно настроен против вас?