Рик повернул голову на звук, и…

И мир исчез, провалился куда-то на несколько секунд, утонул в невесть откуда взявшемся тумане…

Я только и помню, как хлестали по коже ветки кустов и путалась в ногах длинная юбка. Как мы с Маринкой врезались в него одновременно и запутались в руках и крыльях… Как пахла у него на груди рубашка — какими-то травами…

И как папа Игорь, понявший, что дочерние объятия (и допрос с пристрастием насчет «сестрички») временно откладываются, — с горя, не иначе! — облапил деда Гаэли…

Так хочется быть слабой женщиной, но, как назло, то кони скачут, то избы горят.

(Из опыта русской женщины, век неизвестен)

У моего мужа дрожали руки.

Сколько раз мы готовы были поругаться из-за этого его натренированного сверхъестественного спокойствия, сколько раз я удивлялась, как ему удается не выйти из себя даже в самых диких случаях…

И вот все позади, мы вместе и почти целы, и я больше не схожу с ума от вставшего между нами непонимания (мы разберемся, обязательно разберемся), а у него дрожат пальцы, и он пытается одновременно проверить чарами и меня, и дочку, пока Гаэли сдавленным голосом не начинает рычать на него за неблагоразумие, неосторожность и нетерпение.

И я спохватываюсь:

— Рик, ты как?

— А вы?

— Сначала ты! — вставляет Маринка, осторожненько пристраивая голову под папину руку.

— Вот именно! — В голосе моей свекровушки слышится что-то отдаленно похожее на раскаты грома.

На бледном — слишком! — лице Рика мелькает первая улыбка. Он гладит чешуйчатую мордочку (что делать — детских платьев тут нет, и с превращением в девочку Маришке придется погодить, пока мы с Миттой не сошьем хоть что-то), а наша дочурка (в драконьем виде она самую малость повыше папы) млеет и едва ли не мурлычет.

— Ну, у тебя-то точно все в порядке. Колокольчик мой…

— Папа, ой, папа! Мама сказала? У тебя теперь два колокольчика. Рриша, иди сюда! Давай, не трусь!

— Это та, которая «не твоя дочь»? — еле слышно спрашивает мой муж.

— Э-э, Рик, это не…

— Иди сюда, Рриша.

Наша новая дочка подходит… ну то есть она подпихивается к новому папе по шажку. Воссоединению помогают давящийся со смеху почетный дед, веселый Хиран и мрачноватый Шиарри (кажется, у парня до сих пор шок на тему «Оборотни среди нас»).

— Ну чего ты, малышка? Иди к папе.

Дракоша озадаченно смотрит на предполагаемого папу:

— Такой маленький? — вырывается у нее.

Хохот рушится на поляну волной.

Хохочут дед и обе бабули (всегда знала, что они еще припомнят похожую сценку трехлетней давности, с Маринкой), смеются драконы, вцепившись в рыбий хвост, давит хохот Шиарри. Ржет охрана. Все они, изрядно нанервничавшиеся за последние дни, рады сбросить напряжение.

Смеется и сам будущий папа. И под смех протягивает руки, безошибочно хватая в охапку своего нового ребенка, и что-то говорит, что-то, от чего малышка счастливо фыркает…

Вот теперь можно и поплакать. Ничего не спалю, не в драконьем виде… уже можно…

— Александра! — врезается в мои мысли голос мамули. — Это просто невозможно! Ты посмотри, в кого ты себя превратила! Под глазами синяки, волосы как у бюджетницы, а платье… у меня нет слов! Переодеваться, живо! Ужас какой…

Слезы мигом высыхают.

Спасибо тебе, господи, за то, что ты сотворил человеку родственников. Недаром говорят, что именно родной кровью лучше всего промываются мозги. И братья по крови — не всегда братья по разуму. И привычка пить кровь друг из дружки часто возникает на основе кровного родства. Может быть. Зато отвлечь тебя они способны как никто!

К тому времени когда прославленная драконья вежливость сдалась под напором драконьего любопытства, родители уже успели выяснить кое-что о наших приключениях и подробно выведать о появлении новой «внучки в скорлупе», дракономаги — уразуметь, что такое сгущенка, вертолет и рация, а маги и Рэй — узнать новости о коллегах. Каждый о своих.

С магами было проще всего. Они втихую окопались в самом безлюдном (то есть бездраконном) местечке и заканчивают строить хатарессу дальнего действия. Если дела пойдут хорошо, то сюда пойдет переброска всего нужного для жизни: продуктов, лекарств, самих магов. Если плохо — то хатарессу запустят в обратную сторону, чтобы эвакуировать местных — тех, кто захочет.

Мы переглянулись. Сообщить, что плохого исхода уже не будет? Аррохи, конечно, на континенте еще полно, чертов портал до всех не дотянется, хорошо, если его на половину хватит. Но самого плохое уже позади. Но перебивать не стали. Сначала дослушаем.

Оказалось, дело не только в аррохи. В драконьей стае разброд и шатание — группка «воинов», пользуясь отсутствием вождя и пропажей Проницающих, передралась, выясняя, кто тут теперь будет самым главным, и в процессе выяснения пожгла часть продскладов. Нечаянно или нарочно — один черт разберет. Наши драконы смогли установить контакт с одной (самой вменяемой) группировкой и сейчас стараются как-то разрулить ситуацию без особых обострений. Пока получается не очень — как выражается Дебрэ, слишком запущенная ситуация.

Я припомнила черепа и вздохнула. И впрямь надо было расколотить тогда все черепушки, и… или не все? Драконам не хватало только взбесившихся рыб и зверей в придачу к чокнутым птичкам.

Разговор между тем продолжался.

— А Проницающие?

— Не видно и не слышно. То есть еще не вернулись. Кстати, кое-кто шепнул, что их было не двое, а трое.

— А куда же подевался третий?

— Никто не в курсе. Саша, ты сколько Проницающих пнула тогда, двоих или троих?

Я только плечами пожимаю. Слишком у меня сейчас настроение хорошее, чтобы думать о монстрах. Все живы, все здоровы (почти), сыты — кажется, в первый раз за все это дикое путешествие по диким джунглям. И все проблемы сейчас представляются легкими. Подумаешь, Проницающие! Подумаешь, аррохи! Подумаешь, злобные драконы с хамскими замашками! Разберемся!

— Жаль, — роняет Рэй. Я ловлю черный взгляд и отворачиваюсь.

Его вышность Первое Крыло продолжает действовать мне на нервы. Теперь даже сильнее, чем раньше. Он как-то резко перестал шутить и бросаться подколками (комплиментами тоже), помрачнел, и сейчас ощущался как грозовая туча…

— А как вы сюда добрались? — дракономаги уже познакомились с человеческими коллегами (вместе с Рикке прибыло еще двое) и «верхолетами», поудивлялись, как неживое может летать, и сейчас забрасывали новоприбывших вопросами. — Мимо аррохи? Вы маг?

— Еще не хватало, — бурчит папа. — Это «Шериф».

— Что?