9-й партизанский отряд 5-й армии (Фэйдэ), предназначенный для действий на восточном направлении, 10 августа перешёл в подчинение командования 135-й пехотной дивизии и по его приказу охранял военные объекты (авторемонтные мастерские, арсеналы, склады МТО) в окрестностях Дунъаня, а с приближением советских частей должен был их уничтожить. 6-я рота отряда во главе с командиром практически полностью погибла в окрестностях Хуалиня в результате стремительной атаки советских танковых подразделений[938].

11-й партизанский отряд (Синьминь), изначально предназначенный для операций в Центральной Маньчжурии, так и не приступил к боевым действиям, находясь до капитуляции в резерве командующего 3-м фронтом. 12-й отряд 4-й отдельной армии (Нэньцзян) был передислоцирован 10 августа в Цицикар, в тот же день отправлен в Харбин, где с 11 августа готовился к ведению партизанских действий в окрестностях города, однако неделю спустя сложил оружие вместе с другими частями харбинского гарнизона[939].

Провалу попыток главного командования Квантунской армии развернуть широкомасштабные действия в советском тылу во многом способствовали заранее спланированные и реализованные органами НКВД меры по охране тыла действующей армии. В соответствии с приказом НКВД СССР № 0874 от 26 июля 1945 г. эти задачи были возложены на начальников Приморского, Хабаровского и Забайкальского погранокругов. В ходе наступления на 1-м ДВФ в городах и крупных населённых пунктах на территории Маньчжурии были организованы комендатуры численностью от 50 до 250 военнослужащих погранвойск, занимавшиеся очисткой тыла от ДРГ противника. На 2-м ДВФ охрану тыла фронта организовывали военнослужащие 3-й стрелковой дивизии НКВД, для чего в полосе наступления каждой армии действовал 1 её полк, в полосе наступления дивизии – 1 батальон, занимавшиеся прочёсыванием местности. На ЗабФ функции зачистки тыла от ДРГ выполнял специальный сводный отряд погранокруга НКВД (426 человек), который 14 августа был переброшен на направление главного удара. Отряд вёл борьбу с ДРГ путём выставления комендатур и организации контрольно-пропускных пунктов. Кроме того, от каждого погранотряда всех трёх погранокругов на глубину 120–150 км от линии границы высылались от 2 до 6 оперативно-войсковых групп численностью 15—200 человек, которые, продвигаясь вместе с передовыми частями и сочетая агентурно-оперативные и войсковые мероприятия, выявляли агентуру японских разведывательных органов, захватывали их служебную документацию, преследовали и уничтожали ДРГ противника[940].

Существенное влияние на эффективность принимаемых главным командованием Квантунской армии мер по отражению советского нападения оказала дезорганизация деятельности её органов радиоразведки и криптоанализа, являвшихся накануне войны одним из главных источников информации о войсках 1-го, 2-го Дальневосточных и Забайкальского фронтов.

Хотя в начале августа 1945 г. Специальный информационный отряд дешифровал несколько телеграмм, из которых следовало, что части 2-го Дальневосточного фронта переводились на довольствие по нормам военного времени, а на Забайкальском фронте заканчивалось сосредоточение танковых войск, тем не менее установить точную дату советского наступления радиоразведке Квантунской армии не удалось. Более того, 9 августа начальники всех РРП находились на совещании у начальника отряда в Синьцзине, поэтому им пришлось экстренно возвращаться в свои части уже в ходе боевых действий.

В 15.00 того же дня связь между отрядом и всеми приграничными пунктами прервалась. Действуя в соответствии с мобилизационными планами, РРП перешли в оперативное подчинение командований местных гарнизонов. Негативное влияние на их деятельность оказала эвакуация штаба отряда вместе с главным командованием Квантунской армии 11 августа из Синьцзина на запасный пункт управления в Тунхуа, хотя 2-й (разведывательный) отдел штаба объединения остался на месте. 13 августа туда же прибыл личный состав РРП в Наньлине, одновременно в Сеул на поезде выехали военнослужащие и гражданский персонал пункта в Кандэ. Кроме того, хайларский орган был заблокирован вместе с гарнизоном. Таким образом, на четвёртый день войны 3 из 7 РРП фактически прекратили работу[941].

Не стоит, однако, переоценивать роль неудач военной разведки в капитуляции Квантунской армии. Помимо численного перевеса по людям в 1,5 раза, танкам и САУ – в 7 раз, боевой авиации – в 4,5 раза[942], советская группировка войск за Байкалом имела качественное превосходство в вооружении и военной технике (например, японцы ничего не могли противопоставить таким современным образцам советского танкостроения, как Т-34-85, ИС-2, ИСУ-152) и, что гораздо важнее, обладала колоссальным опытом прорыва насыщенной мощными фортификационными сооружениями первой полосы обороны. Планируя Маньчжурскую операцию, советское командование в полной мере воспользовалось выгодной конфигурацией государственной границы, подковой охватывавшей Маньчжурию, отсутствием в составе Квантунской армии крупных танковых соединений, слаборазвитой сетью внутренних коммуникаций на ТВД, ограничивавшей возможности противника в манёвре резервами[943].

В то же время Квантунской армии удалось остановить советское наступление на хайларском, таонаньском и хэйхэском направлениях, а на приморском навязать тяжёлые бои с медленным прогрызанием японской обороны. Однако, понимая бесперспективность дальнейшего сопротивления на континенте, 16 августа 1945 г. Ставка на основе императорского указа приказала генералу армии Ямада Отодзо прекратить боевые действия и вступить в переговоры с советским командованием. В тот же день Ямада подписал телеграмму в подчинённые части о прекращении боевых действий, хотя только 2 из 31 его пехотной дивизии были разгромлены, а оперативно-тактическая авиация сохранила весь свой потенциал. К концу месяца сдались и были разоружены гарнизоны 5-го фронта на Южном Сахалине и Курилах.

Одновременно с прекращением боевых действий закончилась деятельность разведывательных органов японской армии против нашей страны, начало которой датируется 1874 г. Сотрудники легальных резидентур в СССР под дипломатическим прикрытием были интернированы, однако позднее освобождены и в течение 1945–1946 гг. выехали на родину. С личным составом разведорганов Квантунской армии, 5-го и 17-го фронтов дело обстояло иначе. Большая часть кадровых сотрудников и агентов военной разведки оказалась в советской зоне оккупации в Маньчжурии, Корее, на Сахалине и Курилах.

Их выявление началось с момента объявления Советским Союзом войны. Поскольку контрразведывательное обеспечение наступательных операций Красной армии в пределах до 100 км вглубь территории Китая было возложено на пограничные войска, первыми нейтрализацией японской агентуры, ДРГ и изъятием служебной документации ИРУ Квантунской армии занялись военнослужащие оперативно-войсковых групп трёх погранокругов. Так, оперативно-войсковая группа 53-го погранотряда изъяла в Чжалайноре списки действовавшей агентуры местного разведпункта хайларского отделения ИРУ и лиц, подобранных в агентурную сеть на случай войны с СССР. Другая группа – 77-го погранотряда – совместно с частями 5-го отдельного стрелкового корпуса ворвалась в Жаохэ, где захватила переписку разведпункта отделения ИРУ в Цзямусы и особых отделов пограничной полиции, а также списки агентов[944].

Дальнейшее контрразведывательное обеспечение наступления советских войск осуществляли управления и отделы контрразведки Смерш фронтов, армий, общевойсковых соединений, Тихоокеанского флота и Амурской флотилии. С этой целью каждое объединение заранее сформировало