миллионы световых лет пространства. Но что-то потянулось через эту бездну, коснулось и прильнуло, и Арнсена охватила сжигавшая душу страсть к Цирцее.

В этом заключалась ее сила. Она могла управлять чувствами подобно тому, как управляла кристаллами, и ее могучий разум проник в разум Арнсена, выжигая здравый смысл и индивидуальность. Лишь в ее наружности проглядывало что-то отдаленно человеческое. Рядом с ней Арнсен был животным, и им можно было управлять, как животным.

Она горела перед ним, словно пламя. Он забыл об О’Брайене, забыл о Гастингсе, о Земле, о своей цели. Ее сила захватила его и сделала беспомощным.

Хватка Цирцеи ослабла. Уверенная в своей победе, она опустила ресницы.

Разум Арнсена медленно вернулся из долгого путешествия по межзвездным безднам. Он снова оказался в кристаллической пещере рядом с богиней… и очнулся.

Не до конца. Он никогда больше не станет цельным. Но он чувствовал вибрации согнанных в одно место бесчисленных пленников — кристаллов, прошедших тем же путем, по которому сейчас бредет он, растерянные, опьяненные, тонущие в безымянных эмоциях, жертвующие собственной личностью и не знающие, что именно приносят в жертву. Брошенные в вечность по мановению руки беспечной богини, для которой все формы жизни одинаковы…

Цирцея наполовину отвернулась, и тут Арнсен пришел в себя. Она подняла округлую белую руку, позволив кристаллам повиснуть на ней. И даже не заметила, как он наклонился.

Он сделал то, что сделал, без размышлений. Эмоции, которые она пробудила в нем, лишили его разума. Он знал лишь, что должен сделать это… хотя и не понимал почему.

Он хрипло выдохнул, пошатываясь, шагнул вперед и толкнул Цирцею в огонь…

С потолка упал серый камень.

Огненная колонна на мгновение сбилась с ритма и вновь мощно запульсировала. Из нее вылетел кристалл и завис в воздухе. Арнсен схватил его дрожащими пальцами, сотрясаясь от рыданий. Его пальцы погладили камень, прижали к губам.

— Цирцея! — прошептал он, ослепший от слез. — Цирцея…

Эпилог

Арнсен долго молчал. Сквозь окно я видел, как катят стратолет из Каира. За ним горели желтые огни Нью-Йорка.

— И ты вернулся, — сказал я.

Он кивнул:

— И я вернулся. Надел скафандр и вернулся на корабль. Кристаллы не пытались меня остановить. Казалось, они ждали. Не знаю чего. Я стартовал и полетел в сторону Солнца. Для этого у меня хватало знаний. Через некоторое время я начал подавать сигналы бедствия, и меня подобрал патрульный корабль. Вот и все.

— Дуг…

— Все еще там, полагаю. Вместе с остальными. Вейл, почему я это сделал? Правильно ли я поступил?

Не дожидаясь ответа, он сжал в руке шагреневую коробочку, которую так и не открыл.

— Нет, — продолжил он, — ты не можешь дать мне ответ, и никто не может. Цирцея вынула душу из моего тела, и теперь я опустошен. Для меня нет покоя ни на Земле, ни в космосе. А где-то там, на астероиде, ждут кристаллы… ждут возвращения Цирцеи… Но она никогда не вернется. Она останется со мной до самой моей смерти, и ее похоронят вместе со мной в космосе. А пока… Цирцее не нравится здесь, на Земле. Так что я снова отправляюсь в путь. Возможно, когда-нибудь я верну ее в то неведомое место, откуда она пришла. Не знаю…

По громкой связи объявили самолет до Канзаса. Арнсен встал, на его измученном лице мелькнула улыбка, и он молча ушел.

Больше я его не видел.

Мне кажется, где-то за Плутоном, за дальними рубежами системы, маленький кораблик летит в бездну. Курс выставлен. Возможно, он мчится в темноту Угольного Мешка. На корабле летят человек и драгоценный камень. Он умрет, но даже после смерти вряд ли выпустит из руки этот камень.

А корабль продолжит свой путь среди безымянной тьмы.

Читатель, я тебя ненавижу!

Читатель, я тебя ненавижу! Не знаю, как тебя зовут — Джо, или Майк, или Форрест Джей, — но я имею в виду именно тебя, мальчишку, который покупает все журналы с рисунками Финли[30] и рассказами Каттнера. Мальчишку, который вошел в один бар несколько месяцев назад с «Эстонишин»[31] под мышкой и заказал «Лошадиную шею»[32]. Того самого мальчишку, который встретил мистера Апджона и похитил его жену в форме кристалла цвета шартрез.

Я всей душой надеюсь, что ты читаешь этот рассказ. Мы с мистером Финли стараемся что есть мочи, чтобы так и было. Какого черта ты вообще взял тот кристалл? Ты должен был знать, что Апджон надрался до зеленых чертей. Это все ты виноват. Я тебя ненавижу. Если не вернешь неправедно нажитое, больше никогда не увидишь рисунков Финли и рассказов Каттнера, помоги, Господь, нам обоим. И если я до тебя доберусь…

Как, ты не знал, что говоришь с суперменом?

В любом случае прочти это. Прочти о том, как из-за тебя у нас случились неприятности с самим Апджоном. Ты наверняка его помнишь, если «Лошадиная шея» не ударила тебе в голову. Толстый лысый мужик с носом пуговкой, светло-голубыми глазами и платиновыми зубами. Мы тоже встретили его в баре.

Мы с Финли сидели в баре «Ручка и карандаш» рядом с Таймс-сквер и обсуждали будущее научной фантастики.

— Дело дрянь, — сказал я.

— Нужно, — сказал он, — больше таких художников, как…

— Ага, — согласился я, — и больше таких писателей, как я.

— Ты, — произнес Финли, глядя на меня. — Ты…

— И ты. — Я отплатил ему той же монетой. — Давай еще по «Куба либре». Пузырьки щекочут мне нос.

— Ты имеешь в виду шампанское.

— Я мечтаю о шампанском, — поправил я. — У моего дяди Руперта целый погреб шампанского. Надеюсь, он помрет.

Финли явно заинтересовался.

— Он завещал тебе шампанское? Поэтому ты надеешься, что он помрет?

— Нет, — печально ответил я. — Просто он мне не нравится. И мне нужно написать рассказ к субботе. Хочешь узнать сюжет?

— Я о нем уже слышал, — проворчал Финли, разглядывая свой «Куба либре».

— Об этом не слышал.

— Сто раз слышал.

Он рефлекторно облизал усы. Я подкрутил свои, надеясь, что он заметит. У меня усы длиннее.

Тут появился мистер Апджон и посмотрел на нас сверху вниз. Он выглядел, в точности как я описал. Запомни это, крыса.

— Прощу прощения, — сказал он, — но бармен говорит, что вы имеете какое-то отношение к фантастике.

— В смысле «какое-то отношение»? — взвился Финли.

Лично я считаю, что с незнакомцами не помешает быть вежливым, ведь они часто читают журналы, поэтому ответил утвердительно.

— Вспомнил! — молниеносно парировал мужик с носом пуговкой. — Фрэнк Рудольф Пауль