Выбравшись наружу, он свернул брезент и, бросив его в каюту, проверил кормовой рундук, где обнаружил дополнительные канистры с горючим. Потом открыл машинное отделение. Встав перед штурвалом, он осмотрел приборы, рычаги и кнопки. В середине приборной доски был помещен спутниковый навигатор, который он не должен был включать, пока находился в испанских территориальных водах. Он включил аккумулятор, дав ему пять минут на разогрев, проверил рычаги переключения — в нейтральном ли положении находятся и опущены ли дроссели. Проверив предохранитель, одним щелчком по часовой стрелке включил зажигание. Мигнули лампочки-индикаторы, и гуданула сирена тревоги. Он нажал на рычаг газа и тут же отпустил его. Мотор заработал с шумом, который в тихой бухте казался оглушительным.

Счетчик давления показывал, что уровень воды в машине достаточный, и он заглянул за борт, где находились выхлопные трубы. Когда моторы прогрелись, он проверил днище и машинные отсеки, удостоверился, что нет ни протечек, ни посторонних шумов. Закрыв машинные люки, он чуть приподнял дроссели. Порядок. Теперь переключатели. Отдал швартовы и оттолкнулся от причала. Он направил лодку прямо по курсу и на очень малой скорости вышел в открытое море при совершенном, как и в закрытой бухте, штиле.

Было нежарко, но он обливался потом, несмотря даже на легкий ветерок. Первая часть задачи представляла некоторые трудности. Он плыл без навигатора, а ночь была безлунной. В территориальных водах приходилось двигаться на свой страх и риск. Стрелка компаса освещалась нажатием кнопки, и время от времени он проверял курс по компасу. Кое-где на воде светились огоньки — это были рыбацкие шхуны, которых ему следовало избегать. Сам он плыл, не зажигая огней, потихоньку удаляясь от берега. Вскоре обозначилось побережье Коста-дель-Соль, к западу от него маячили огни Эстепоны.

Две мили с небольшим от берега он плыл больше часа и лишь потом прибавил скорость, почувствовав, как нетерпеливо встрепенулись под ним двигатели. Он всматривался в темноту вокруг, опасаясь рыбачьих лодок, проверял курс, то и дело оборачиваясь назад, где на востоке светили огни Фуэнхиролы, Торремолиноса и Малаги.

Теперь ему грозила опасность иного рода — не со стороны береговой охраны, а оттого, что путь его пролегал по пересечению очень оживленных морских путей. Колоссальные танкеры, чьи корпуса вздымаются на сорок-пятьдесят метров над водой, следующие из Атлантики, или же массивные баржи со сжиженным газом, плывущие из Алжира в Синиш на португальском побережье, могли раздавить его, даже не заметив. Он слушал тишину и смотрел во все глаза.

Пройдя шестнадцать миль, он включил спутниковый навигатор, чтобы определить свое местонахождение. Выходило, что движется он в двадцати четырех милях юго-восточнее Эстепоны и на таком же расстоянии к северо-востоку от Монте-Ачо, неподалеку от Сеуты, испанского анклава на северо-востоке Марокко. Он оказался восточнее, чем предполагал, так как его относило сильным течением. До места предполагаемого рандеву ему предстояло пройти более тридцати миль, в то время как через два с половиной часа должно было взойти солнце.

Теперь, когда береговая линия совершенно скрылась из глаз, он должен был целиком полагаться на навигационные инструменты. Он забрал несколько галсов на юго-запад и, внимательно следя за приборами, неприятно удивился, обнаружив, что количество горючего уменьшилось на четверть. Ему говорили, что вместимость бака 600 литров, а дополнительные канистры, прикрепленные к переборке и в кормовой части — это лишь запас на случай каких-либо непредвиденных обстоятельств. Пока он ломал голову над этой новой проблемой, из темноты возникла какая-то гора черного металла, и он услышал ритмическое пыхтение мощных двигателей. Он резко крутанул штурвал вправо и, открыв дроссели, проскочил в полукабельтове от махины сухогруза. Дрожа, откинулся назад, отдуваясь и приходя в себя. Нет, такие ситуации не для него! Какой из него моряк, он даже в морских терминах и то не разбирался. Что такое, например, крепежная утка? Понемногу он успокоился, и тогда мучительно захотелось курить. Лодыжку дергало. Его вновь охватила паника — кружилась голова, тошнило. Дорого бы он дал, чтобы не находиться сейчас посреди океана на утлом суденышке, теснимом со всех сторон этими плавучими небоскребами. Лодка кренилась и качалась на невидимых волнах, поднятых движением встречного судна. Спокойно. Дыши ровнее. Следи за приборами. Выправи курс и плыви куда плыл.

С увеличением скорости он стал вздрагивать от каждого нового звука, от каждого доносившегося из темноты шороха. Нервы его кипели, как взбаламученная вода за кормой. Сжимая руль, он заставлял себя думать лишь о сиюминутных необходимых действиях. Он не спускал глаз со счетчика горючего. Осталось менее трех четвертей. При скорости 100 километров в час двигатели расходовали 150 литров за час работы. При этом лодка за час вряд ли покрывала и пятьдесят километров. Откуда же взялась цифра 150? Он взглянул на часы. Плывет он немногим более двух часов. Возможно, такой расход горючего нормален. Ладно, забудем. Не надо на этом зацикливаться. Он проверил курс, поднял дроссели. Лодка встрепенулась. Тьма расступалась перед ним. Явилось страшное видение: он дрейфует на лодке с заглохшим мотором, а на него движется танкер. Грудную клетку сотрясла дрожь. Надо было нацепить никотиновый пластырь — шесть часов без курева, такого он что-то не припомнит.

Не глядеть на счетчик горючего. Счетчик застыл на половинной отметке. Он постучал по нему костяшками пальцев. Вот в чем загвоздка — триста пятьдесят литров за три часа, и это при его скорости. Он опустил дроссели, передвинул рычаг, выключил двигатели и аккумулятор. Тишина. Волны плескались о борта покачивающейся на воде лодки. Встав на четвереньки, он принюхался. Зажав в зубах фонарик, открыл машинные люки и потянул носом воздух. Неужели он всерьез намеревается ликвидировать протечку? Он же даже не знает, есть ли в лодке необходимые инструменты. Он обнюхивал днище, пока не перестал вообще чувствовать запахи. Как заправлять лодку горючим посреди океана, его не обучили. Он закрыл вентили, захлопнул машинные люки. Нашел в кормовом рундуке воронку. Достал канистру, установил ее. Потом опомнился. Чем он занимается? Какой в этом толк? Вылить горючее в океан? Он посмотрел на часы. Еще полно времени. Лодка качалась на волнах, вздымаясь и вновь опускаясь. Нет, надо это сделать. Он вставил воронку, приладил шланг к канистре и начал заполнять бак, тревожно озираясь вокруг, не движется ли к нему стена из металла. Вслушиваясь в звуки, пытаясь различить за журчанием бензина далекий шум двигателя. Никогда еще он не чувствовал себя таким беззащитным. Горючее заполняло бак, а он думал о том, что это наглядное выражение всего, что пережил он за последние три месяца. Какие-то мощные силы ополчились на него, готовые бестрепетно и хладнокровно его сокрушить, в то время как он их не видел и не замечал, живя в своем крохотном мирке, отчаянно цепляясь за человеческое в себе и за то, что позволяло ему оставаться человеком. Он сменил канистры. Лодку подбросило на крупной волне, и на ногу ему брызнуло горючее. Черт, это опасно. Он стал действовать осмотрительнее. Опорожнил в бак вторую канистру. Вот так, хорошо. Теперь он, по крайней мере, узнает, изменилась ли отметка на счетчике. Он снял мокрые брюки и выбросил их за борт. Потом облил лодку водой из шланга, надеясь, что бензиновые пары сами выветрятся из кокпита на океанском ветру. Вымыл руки. С бьющимся сердцем включил аккумулятор. Не вспыхнуло.