— Стараюсь, — ответил навьюченный поклажей Генрих. Обливаясь потом, он тащил за плечами килограммов пятьдесят альпинистского снаряжения, держал в руках кувалду и небольшой лом. — Доктор, скажите честно, вы взяли меня с собой в это путешествие в качестве вьючного животного?

— Ошибаетесь, мой друг, — не обращая внимания на страдания попутчика, ответил доктор, — скорее в качестве талисмана. От вас, в отличие от рассмотренных в Берлине кандидатур, не веяло несчастьем и тихим горем. Скорей наоборот. Удача так и прописана у вас на лбу. Посмотрите, — доктор указал на решетку в полу, — точно такая, как и в помещении лаборатории. Открою вам один секрет, в этом подземелье два уровня, и нам необходимо попасть на нижний. Чутье мне подсказывает, что в него должны вести ступеньки в одном из ближайших ответвлений туннеля.

— А если чутье вас обманет? — поинтересовался Генрих, — хоть я и не могу назвать себя слабаком, но я и не Геракл, чтобы попусту таскать на себе такие тяжести.

— Какие проблемы, вернемся к решетке, выломаем ее и спустимся на нижний уровень, — ответил доктор, оставив без внимания вторую часть предложения Генриха.

Как и предсказывал доктор, через несколько десятков метров в одном из ответвлений основного ствола подземелья обнаружились ведущие вниз ступени. Вагнер спустился вниз, поставил на пол клетку с канарейками и быстро вернулся:

— Подождем минут двадцать, — прокомментировал свои действия доктор, — если птички останутся живы, значит можно спускаться. Генрих посмотрел на часы, до встречи с Адамом, назначенной у входа в подземелье, оставалось несколько минут. По договоренности, тот должен был ожидать Генриха с десяти утра до неопределенного времени. По истечении отведенных двадцати минут, убедившись, что канарейки живы, доктор и Генрих последовали дальше, но через несколько десятков метров пути Вагнеру неожиданно стало плохо. Доктор оперся о кирпичную стену, медленно опустился на землю и, облокотившись о стену спиной, лихорадочно задрожал.

— Метан? — настороженно поинтересовался Генрих, — вы задыхаетесь?

— Нет, старые тропические раны, — тряся подбородком и заикаясь, произнес Вагнер, — потрудитесь вернуться, съездить в город и раздобыть молока. Вот ключ от моего номера, на тумбочке возле кровати также найдете пузырек с лекарством — принесите его сюда. Не будет там, найдете его где-нибудь в другом месте. И побыстрей! Я очень на вас надеюсь. Генрих опустил рядом с шефом рюкзак, кинул рядом кувалду с ломом и, прихватив с собой фонарик, неторопливо пошел к выходу.

«Может, не стоило ломать с ним комедию, — размышлял доктор, провожая взглядом удаляющийся силуэт Генриха. — Он и так обо всем догадался. Но, черт побери, у меня нет никакого желания, чтобы он пялился на моих Апостолов, прикасался к ним, и видел те магические ритуалы, которые я хочу провести с их помощью, как только проникну за эту кладку».

Участок стены, выложенный тем же кирпичом что и перегородка в замке, доктор заприметил несколько минут назад. Он намеренно прошел на несколько метров дальше, где и разыграл припадок, симулируя свою тропическую болезнь. Он прикинул время, достаточное для того, чтобы Генрих выбрался наружу, вернулся к кладке, и принялся молотить по ней кувалдой.

* * *

— У меня все готово, — доложил у колодца Адам, — трахнет так, что мало никому не покажется. Боюсь, как бы замок не покосился. Я под этой лабораторией пороховой склад обнаружил, похоже, еще с войны наполеоновских времен. Туда взрыватель и подвел. Достаточно будильник выставить и тихо смыться. Когда прикажете выполнять, пан барабан?

— Позже, — ответил Генрих. Ему уже был смешон сарказм ревнивца, и не было никакого желания разубеждать его в своей невиновности, а тем более делиться с ним новостями по поводу его будущего отцовства. — Тут еще одна проблема нарисовалась, похоже, что доктор нашел Апостолов, слышишь, как по стенке кувалдой молотит? Мне сейчас срочно надо в город смотаться, а когда вернусь, тогда и решим все проблемы разом. — Как понял, прием? — Генрих помахал рукой перед глазами побледневшего Адама, — о чем задумался, Отелло?

— Да так, ни о чем, — ответил Адам, — дождусь, конечно. И еще, ты по веревке не лезь, зачем корячиться как Маугли. Там впереди, метров через сто я нашел вполне нормальный пологий выход. Сообразишь. И еще. Заскочи к Язэпу. А то на сердце как-то тревожно. Немец этот еще вчера приходил, сука… Я думал, мы с тобой раньше управимся, а тут вон оно, как все затягивается.

— Ладно, загляну, не волнуйся, — ответил Генрих и поспешил к выходу, — кстати, спасибо, что с выходом подсказал. Лично я бы тебя, барана упертого, по веревке лезть заставил.

* * *

Стена поддалась. Освобождая проход от мешающих, торчащих по бокам кирпичей, Вагнер пролез в комнату. Посреди помещения, стены которого были украшены старинным оружием и рыцарскими доспехами стояли укрытые флагом предметы, в которых угадывались небольшие, сантиметров по шестьдесят, изваяния. Вагнер провел фонариком по выпирающим верхушкам и насчитал двенадцать штук. «Ну что ж, поздравляю вас, доктор, с очередным успехом! Все то, к чему вы так стремились, перед вами», — мысленно похвалил Вагнер сам себя. Доктор снял со стены старинную саблю, и кончиком клинка осторожно снял с изваяний покрытый слоем пыли флаг.

Двенадцать не похожих друг на друга Христовых учеников осуждающе взирали на доктора своими полными печали, но не потерявшими блеск глазами.

— А вам не кажется, сударь, что вы ошиблись адресом, — послышался сзади чей-то голос. Вагнер обернулся и поймал себя на мысли, что этот неизвестно откуда появившийся крестьянин, достаточно хорошо говорит по-немецки. Незнакомец снял со стены саблю и стал перед доктором в боевую стойку.

«Конечно, лучше всего было убить доктора из пистолета, но подвергать себя риску, используя огнестрельное оружие там, где вокруг полно взрывоопасного газа, было нельзя, — рассуждал Адам. — Поэтому единственный выход в данной ситуации воспользоваться холодным оружием. А фехтовальщик из меня, к сожалению, неважный, не будь у врага сабли в руках, одолел бы голыми руками, а так…».

— Не думаю, что ошибся, — салютовал клинком доктор и тоже принял боевую стойку. По этим манипуляциям Адаму стало ясно, что противник скорей всего родился со шпагой в руках, и его собственные шансы в поединке стремятся к нулю. Оставалось одно — выманить врага из помещения и запустить самодельное взрывное устройство, к счастью находящееся неподалеку.

— Кто же вы, сударь? — задал вопрос доктор, исполнив ловкий выпад вперед и оставив резаную рану на правом плече Адама.

— Хранитель этих древностей, — откидывая в сторону бесполезную саблю, пятясь к выходу и хватая на ходу со стены старинную алебарду на длинной ручке, ответил Адам. Быть может, длина этого оружия даст в бою хоть какое-то преимущество. А тут еще этот чертов фонарь, который приходится держать в руке. Доктор все предусмотрел, мало того, что фонарь надежно закреплен у него на груди, так он и клинком своим орудует не хуже Д’Артаньяна. — Этим Апостолам суждено покоиться в этой земле, и горе тому, кто попытается к ним прикоснуться и тем паче, вынести из хранилища, — все дальше и дальше отступая по туннелю к взрывной машине, говорил Адам, получая на ходу все новые и новые колотые и рубленые раны. Похоже, этот садист просто наслаждается его беспомощностью, надо потерпеть еще немного, прежде чем устроить ему кузькину мать.