— Да, полковник?

— Соедините меня с мадмуазель Форестье.

— Конечно, полковник. Позвольте спросить, по какому номеру?

Он продиктовал ей название банка.

— Зарезервируйте столик в ресторанчике на берегу. Знаете, под открытым небом.

— Да-да, я знаю, что вы имеете в виду.

Полковник был приятно удивлен — новая секретарша знает свою работу.

— Сегодня, на час дня.

— Слушаюсь, полковник. Не вешайте трубку, я вас сейчас соединю.

Ждать пришлось буквально несколько секунд.

— Полковник Килиан? Мадемуазель Форестье на линии.

— Спасибо. — Он услышал тихий щелчок — это секретарша повесила трубку. — Лизетта?

— Полковник Килиан?

При звуке ее голоса у него сжалось горло.

— Очень приятно вас слышать, — тихонько сказала она. Умница, проявляет осторожность на случай, если секретарше вздумается подслушивать.

— Мне тоже очень приятно. Позвольте пригласить вас сегодня на ланч?

— О, с большим удовольствием!

В ее голосе звучали радость и облегчение. Улыбаясь, полковник сообщил ей название ресторана.

— Час дня вас устроит?

— Конечно! Тогда до встречи!

— Нам надо так много рассказать друг другу…

Как обычно, полковник Килиан пришел раньше назначенного времени. Подоспевшая чуть позже Лизетта сияла. Как же она была хороша! У него замерло сердце, едва он заметил в толпе ее темные волосы, собранные в хвост. Она казалась еще моложе. Он представил, как она распускает волосы, они густыми волнами рассыпаются по обнаженным плечам…

Официант провел ее к столику. Килиан поднялся навстречу, расплываясь в беспомощной счастливой улыбке.

— Ты выглядишь божественно. — Лизетта пришла в светлом платье, купленном во время их путешествия. Наряд подчеркивал нежную линию плеч и стройность фигуры. Глядя на низкий вырез на груди, Килиан с внезапной болью вспомнил ее обнаженное тело. Он смущенно откашлялся. — Мое любимое платье…

Лизетта ответила не сразу. Она смотрела на него и широко улыбалась. Потом легонько поцеловала его в губы, особым, характерным только для нее поцелуем, и шепнула:

— Как же хорошо снова увидеть тебя, Маркус.

Полковника бросило в дрожь от возбуждения, и он быстро отвернулся к официанту.

— Пожалуйста, погодите минутку. — И вновь обратился к Лизетте: — Как поживаешь? Хотя, что я спрашиваю, ты же обожаешь одиночество. Впрочем, наверное, я слишком поспешен в выводах и ты была не так уж одинока? — Он тут же проклял свою несдержанность. Только сцены ревности не хватало!

Девушка ответила меланхоличной улыбкой.

— Я скучала по тебе каждую минуту из тех тридцати шести дней, что мы не виделись.

— Ты считала, — тихо заметил он.

— Я всегда считаю, — кивнула она. — Ты должен бы это знать…

Он потупился.

— Спасибо за письмо.

— Я рада, что мы встретились.

— Нет, я тебя не только поэтому хотел увидеть…

— Чудесно. Знаешь, для человека, твердившего, что любит меня, у тебя довольно своеобразные способы эту любовь демонстрировать.

— Не надо, Лизетта! — с болью воскликнул он.

— Не надо жаловаться? — Ее глаза сузились. — Мне трудно без тебя, Маркус.

— Ну не тяжелее, чем мне без тебя, — ответил он.

— Это так странно и так… так неприятно!

— Ты же знаешь, я не стал бы настаивать на этом без достаточных оснований.

Темно-голубые глаза полыхнули гневом.

— Тогда назови мне их, свои основания! Уж этого я заслуживаю!

Официант вручил им меню. Килиан попытался сосредоточиться на списке блюд.

— Жареный палтус здесь вне конкуренции.

Девушка слабо улыбнулась официанту:

— Жареный палтус с отварным картофелем, будьте любезны.

Официант вопросительно повернулся к Килиану.

— Хороший выбор, — одобрил тот. — Мне то же самое.

— Желаете вина, сэр?

Килиан покачал головой.

— Нет, мне воды. А как ты, Лизетта?

Она кивнула, и официант отошел.

— Я не хочу с тобой ссориться, — начал Килиан.

— И я не хочу! Совсем наоборот! После твоего звонка я чувствую себя восторженной школьницей.

Килиан не смог сдержать улыбки.

— Так-то лучше. Я знал, что это все — напускной гнев. Ты ничуть не изменилась.

Лизетта сурово посмотрела на него, а потом встряхнула головой, демонстративно обводя взором открытую веранду ресторана.

— В чем дело? — нахмурился он.

— Что мы здесь делаем? — спросила она. — Война приближается к нам. Париж — заветная цель союзников. А мы, как ни в чем не бывало, заказываем жареный палтус, хотя парижане голодают, терпят лишения, отчаиваются — и ждут перемен.

Лицо Килиана застыло. Он посерьезнел.

— А ты? Что ты сама-то испытываешь?

— Что ты имеешь в виду?

— Ты рада высадке союзников?

Вопрос застал Лизетту врасплох.

— Если честно, то да. Рада.

— Понятно.

Они помолчали. Официант наполнил их бокалы холодной водой из серебряного кувшина.

— Мы все хотим перемен, Маркус, — тихо продолжила она, когда они остались вдвоем.

Килиан вздохнул.

— Ну да, я покривил бы душой, если бы не согласился с этим.

Лизетта подняла бокал.

— Тогда за перемены… к лучшему.

Он чокнулся с ней и улыбнулся.

— За это стоит выпить. Хватит с нас гневных слов. Ты еще прекраснее, чем я помнил в своих мечтах. Лето тебе к лицу. Как дела в банке?

— Сейчас во всем сплошная неопределенность. Такое впечатление, что мы перебрасываем бумажки с одного стола на другие. Ты говорил обо мне с генералом Штюльпнагелем?

Его глаза помрачнели. Нет, она определенно не желает оставить эту тему в покое.

— Честно говоря, это он упомянул мне о тебе.

Она озадаченно посмотрела на него.

— Как это вышло?

— Земля слухами полнится. Наша совместная поездка…

— Тебя это смущает?

— Совсем нет. Ведь это была моя идея.

— Он на тебя рассердился?

— Я перед ним не отчитываюсь.

— Но ты его очень уважаешь…