– Некоторые, – согласилась Верит, – но их слишком мало, чтобы помешать нам, разве что кто-то будет им попустительствовать. А таких дураков в моем Ордене мало...

– Да и в моем, – отрезал Фиделис, – мало. Эльфрида? Она пожала плечами:

– Кто знает? В моем Ордене не обсуждали такого, но большинство из наших придерживаются традиций и не дадут послушникам помешать какой-нибудь церемонии.

Все посмотрели на Козиму, и Эльфрида подумала – а последовала ли та их совету, когда они в последний раз это обсуждали.

– Да, я была в комнате для отдыха, – сказала она. – И мой Орден живет не в одном монастыре, как ваши. Целители достаточно повидали и много говорят друг с другом, так что им известно, что происходит в городе. Мы знаем об этом так же хорошо, как и те из вас, кто выслушивает исповеди. – Она подняла брови. – И по тому, что я слышала об этом, вы спокойно можете руководить из исповедальни шпионской сетью.

– Очаровательная идея, – впервые за ночь улыбнулась Верит. – Если нас еще раз захватят, мы обязательно об этом вспомним. И все же, что думают целители?

– Мы реалисты, – с горечью ответила Козима. – Аполон и его слуги – это воплощенное зло, генерал Катхал – кровожадный ублюдок, император, вероятно, не знает о том, что творится. Я слышала толки, что нам ни в коем случае не следовало открывать перед ним ворота.

– Любопытно, – задумчиво сказал Фиделис. – Может, стоит попытаться пробиться к императору, как думаете? Или это просто невозможно?

– Скорее всего, нет, – с тяжелым вздохом ответила Эльфрида. – Когда правитель отрывается от народа, это либо из-за того, что ему все равно, или если его постигает какая-нибудь беда вроде маразма.

«Какая страшная мысль...»

Фиделис присвистнул, совершенно озадаченный.

– Ты думаешь, Аполон и его прибрал к рукам?

– Из того, что я слышала, – ответила Эльфрида, – мне кажется, что император слишком молод для того, чтобы впасть в маразм. – Затем добавила с уверенностью родителя:

– И ни один хороший отец не обошелся бы с сыном так, как он поступил с Леопольдом.

– Если все в руках Аполона, – медленно проговорила Козима, – то мы просто обязаны узнать, как уничтожать его черных.

Верит смотрела мрачно.

– Ну, если подвернется случай, попробуем экзорцизм. А сейчас лучше всего молиться. Давайте-ка все немного отдохнем, а к заутрене вернемся.

Они встретились в часовне после очередной молитвы. Эльфрида так и не успела поговорить с Верит с глазу на глаз, но что-то в лице первосвященницы сказало ей, что у Верит есть для нее кое-какие известия.

«Может, Шелира приходила к заутрене?» – подумала она. Она надеялась на это – слишком долго она ничего не слышала о том, что происходит с Шелирой и Лиданой. Ходили слухи о каких-то событиях в гавани, но это были пока всего лишь слухи.

Стекло показало пустую рабочую комнату. Поискав, они увидели Аполона, без сознания лежавшего на постели, совершенно одетого.

– Вряд ли можно надеяться на то, что он потерпел неудачу, – с сомнением сказал Фиделис. – Скорее всего, уработался до полного истощения.

– Никогда не следует забывать о надежде, – тихо, но твердо ответила Козима.

Эльфрида, все еще глядя в стекло, мельком подумала о дочери и внучке. В особенности она беспокоилась за Шелиру, поскольку даже ей, старухе, было совершенно ясно, что она потихоньку привязывается к своему предполагаемому врагу, принцу Леопольду.

«Что-то она поделывает сейчас? Если бы нам только удалось как-то переманить Леопольда на нашу сторону! Даже если бы он ничего не делал, просто был бы с нами... Мне просто невыносимо видеть, как такой хороший юноша страдает лишь из-за того, что хранит верность дурному человеку».

Одной этой мысли хватило, чтобы видение, к ее удивлению, изменилось. Стекло подернулось рубиново-красной дымкой, а когда оно прояснилось, там появилось новое изображение. Хотя оно и было очень темным, она увидела Шелиру. Она с еще одним человеком, лица которого Эльфрида не видела, поскольку он наклонил голову, волокли третьего по подземному ходу. Эльфрида узнала – этот ход вел к часовне.

«Кто это? И почему Шелира ведет по тайному ходу двух чужаков?»

Третий казался всего лишь темной фигурой, но Эльфрида вдруг что-то ощутила. Может, это были чувства Шелиры? Страшная тревога.., скорбь...

«Неужто черный? Или кто-то из ее друзей пал жертвой Аполона? Может, эти двое – ее цыганские друзья?»

– Видите? – спросила она остальных. – Похоже, Богиня готова показать силу Своего Сердца, – показала она на стекло. – Это принцесса Шелира, и мне кажется, что человек, которого она сюда ведет – одна из жертв Аполона.

– То есть? – уставился в стекло Фиделис. – Почему ты говоришь, что Богиня...

– Это потайной ход в Храм, который заканчивается в этой часовне, и они идут сюда, – ответила Эльфрида. – Я узнала это место. Они будут здесь через несколько минут. Думаю, Шелира нашла способ доставить нам черного. Подозреваю, что в зомби превращен кто-то из ее знакомых.

Козима потрясение вздохнула, Фиделис вскочил с видом ястреба, нацелившегося на добычу.

Верит разорвала круг и протянула стекло Эльфриде.

– Положи на сундук в подземелье и следи за ними. Мне кажется, что с ней Леопольд. А кто третий – я очень хотела бы узнать.

– Конечно! – ответила Эльфрида, с трудом поднимаясь на ноги, опираясь на скамью. – То-то я думала, что он мне кажется знакомым. Только я лучше его знаю по голосу, чем в лицо.

«Верит не удивилась. Наверное, это и есть та новость, что она припасла для меня – Шелира ведет сюда Леопольда из Летнего дворца. Могу поспорить – она ведет его сюда, чтобы он поговорил с Верит. И если до того он был не с нами, то после будет наш!»

Правда, радоваться было еще рано, но впервые за это утро она ощутила прилив настоящего оптимизма, а вместе с ним и великое облегчение. Леопольд может пригодиться в их борьбе. По крайней мере, он будет биться на их стороне.

Мгновением позже дверь отворилась, и в часовню ввалились ее внучка и принц, который нес на плечах человека в черном камзоле.

Черный мешком рухнул на пол, когда они его отпустили, словно сам двигаться не мог. На лице его смутно читалось страдание. И, увидев его лицо, Эльфрида с ужасом поняла, что знает этого человека, и поняла, почему так бледно лицо ее внучки.

Последней жертвой Аполона был Том Краснобай.

Она смотрела на него, не смея прикоснуться, пока трое остальных торопливо одевали новоприбывших в орденские рясы, чтобы случайный свидетель ничего не заподозрил.

«Несчастный Том! Как же такое могло с тобой случиться? Или ты был не так ловок, как мы думали? Или ты хотел произвести впечатление на Шелиру?»