— Старейший Брайт избавляется от любого командующего, в котором есть хоть искорка независимости.

— Я знаю. И именно по этой причине надеюсь, что сумею укрепить свою репутацию.

— Ради… — тихо выругался Галт. — Вы, должно быть, всегда все обдумываете заранее?

— Полагаю, вы правы, — сказал Донал с легкой грустью. — Все оттого, что я родился с определенным складом ума.

Стуча каблуками черных сапог по серому полу просторного кабинета Штаба обороны Гармонии, адъютант подошел к столу Донала.

— Срочное личное послание, сэр. — Он положил на стол голубую кассету для обычных сообщений.

— Спасибо, — Донал жестом отослал адъютанта. Затем сорвал печать на кассете, вставил ее в настольный диктофон и, подождав, пока адъютант выйдет, нажал на кнопку.

Из динамика донесся низкий голос его отца.

«Донал, сын мой!

Мы рады были получить твое последнее послание и услышать о твоих успехах. Никому в нашей семье не удавалось добиться подобного за столь короткое время в течение последних пяти поколений. Мы очень рады, молимся за тебя и ждем от тебя новых вестей.

Однако сейчас я должен сообщить тебе о постигшем нас несчастье. Твой дядя Кенси был застрелен чуть больше месяца назад на улице города Бловена, на Сент-Мари, местной террористической группировкой, противостоящей правительству. Ян каким-то образом сумел обнаружить штаб-квартиру этой группировки и расправился с убийцами собственными руками. Но этим, разумеется, Кенси не вернешь. Он был нашим всеобщим любимцем, и его смерть стала для всех нас тяжким ударом.

Однако в настоящее время нас больше всего беспокоит Ян. Он привез тело Кенси домой, отказавшись от похорон на Сент-Мари, и находится здесь уже несколько недель. Ты знаешь, что он всегда был угрюм и мрачен, словно Кенси досталась двойная порция жизнерадостности. Твоя мать говорит, что теперь Ян словно потерял своего доброго ангела и полностью отдался силам тьмы, которые всегда накладывали на него столь заметный отпечаток.

Я прожил с ней тридцать два года и прекрасно сознаю, что она в состоянии заглянуть в душу мужчины или женщины намного глубже, чем я. В какой-то мере ты унаследовал тот же дар, Донал; так что, возможно, ты лучше поймешь, что она имеет в виду. Так или иначе, именно по ее настоянию я посылаю тебе это письмо, хотя в любом случае я должен был сообщить тебе о смерти Кенси.

Как ты знаешь, я всегда считал, что члены одной семьи не должны служить слишком близко друг от друга — чтобы семейные чувства не влияли на их воинский долг. Однако твоя мать полагает, что Яну не следует молча сидеть дома, как сейчас, а лучше снова заняться делом. И она просит меня, чтобы я узнал у тебя, не мог бы ты найти для него место у себя в штабе, где ты имел бы возможность постоянно присматривать за ним. Это, разумеется, нелегко для вас обоих, если он будет находиться у тебя в подчинении, но твоя мать считает, что в данной ситуации это было бы лучше всего.

Ян не выражал никакого желания возвращаться к активной жизни, но, думаю, с моим мнением как главы семьи он согласится. У твоего брата Мора неплохо идут дела на Венере, и недавно его повысили в звании. Твоя мать настаивает, чтобы ты написал ему, независимо от того, пишет он тебе или нет, поскольку он наверняка не решается писать тебе просто так, без причины — ведь ты добился такого успеха за столь короткое время, хотя он и старше.

Мы все тебя любим. Ичан».

Кассета под маленькой прозрачной крышкой кончилась. Эхо голоса Ичан Хана Грэйма затихло среди серых стен кабинета. Донал продолжал сидеть за столом, уставившись в пустоту и думая о Кенси.

Странно, что он может вспомнить так мало связанных с ним событий. Казалось, все его детство было заполнено улыбкой дяди — несмотря на то что Кенси появлялся дома не слишком часто. Можно было бы предположить, что особенно должны были запомниться события, связанные с отъездами и возвращениями Кенси, но вместо этого создавалось ощущение его постоянного присутствия, некоего света в доме, который внезапно погас.

Донал вздохнул. Его штат пополнялся новыми людьми: сначала Ли, потом Эль Май — тот, со шрамом — попросился к нему, когда он покидал Фрайлянд. А теперь Ян. Что ж, Ян был хорошим офицером, если не считать того, как могла повлиять на него смерть брата-близнеца. Для Донала не представляло никакого труда найти для него место. Собственно, он вполне мог пригодиться по-настоящему.

Донал нажал кнопку и повернулся к микрофону.

— Ичан Хану Грэйму, дом Грэймов, Южный округ, кантон Форали, Дорсай, — произнес он. — Рад получить от тебя весточку. Думаю, ты прекрасно понимаешь мои чувства по поводу гибели Кенси. Скажи Яну — пусть прилетает прямо сейчас. Я почту за честь иметь его у себя в штате; и, честно говоря, мне действительно нужен кто-то вроде него. Большинство офицеров, которых я получил в наследство как командующий, запуганы этими старейшинами до того, что от них никакой пользы. Я знаю, что мне не следует беспокоиться в этом отношении за Яна. Надеюсь, он возьмет на себя руководство моей программой боевой подготовки. Я мог бы также дать ему должность начальника патруля. Скажи маме, что я обязательно напишу Мору, но письмо может оказаться несколько сумбурным. У меня сейчас по горло работы. Привет всем. Донал.

Он снова нажал кнопку, завершая запись; затем запечатал кассету и положил ее вместе с другими к ежедневной почте. Мелодичный сигнал напомнил ему, что пора еще раз поговорить со старейшим Брайтом. Он встал и вышел.

Резиденция главы объединенного правительства Квакерских миров — Гармонии и Ассоциации — находилась не более чем в полусотне метров от военного центра. Это не было случайностью. Старейший Брайт был человеком воинственным и боевой кулак Истинной церкви предпочитал постоянно держать под наблюдением.

Он сидел за столом, погруженный в работу, но, когда вошел Донал, встал — высокий, худой, одетый во все черное, с широкими плечами боксера и взглядом Торквемады — знаменитого инквизитора из средневековой Испании.

— Да пребудет с вами Господь, — произнес он, — Кто распорядился об установке защитных экранов на фазовые решетки кораблей субкласса?

— Я, — ответил Донал.

— Вы расходуете средства направо и налево. — Массивное лицо Брайта наклонилось к Доналу. — Церковная десятина, еще чуть-чуть от верующих двух наших бедных планет — вот и все, чем мы располагаем, чтобы поддерживать деятельность правительства. Сколько же, по-вашему, мы можем позволить себе тратить на разные причуды и капризы?

— Война, сэр, — заметил Донал, — вряд ли имеет какое-либо отношение к причудам и капризам.

— Тогда зачем экранировать решетки? — огрызнулся Брайт. — Они что, заржавеют от космической сырости? Или их порвет межзвездный ветер?

— Закрыть, а не экранировать, — ответил Донал. — Суть в том, чтобы изменить их внешний вид — вместо шара с молотом на цилиндрический. Я беру себе все корабли первых трех классов. Когда их увидят экзоты, они должны думать, что все это корабли первого класса.