Когда они поднялись на вершину, то увидели ровное небольшое плато и на нем несколько кибиток. Возле них не было ни души и царила жуткая тишина. Озираясь, подошли ближе.

— Петин, ну-ка загляни, — сказал Самарин. — Может, кто-нибудь есть?

Петин откинул висевший у входа мешок, посмотрел внутрь юрты и с ужасом отшатнулся.

— Там он, — сказал, помертвев. — Много их там…

Канонир вновь отбросил мешок, и тут грянул выстрел. Следом за выстрелом из юрты выскочил бородатый человек с ружьем и крупными скачками побежал прочь. Казаки бросились следом, крича, чтобы он остановился, по бесполезно. Добежав до отвесной скалы, он по-сумасшедшему, дико взревел и бросился в пропасть.

Петин лежал вниз лицом. Ружейный заряд попал ему в грудь. Он был мертв, и под грудью темнела застывшая лужа крови. Самарин с помощью казаков перевернул его на спину, закрыл остекленевшие глаза.

— Как жестоко, как жестоко… Как нелепо, — заговорил потерянно и распорядился: — Ну, что же вы стоите, казаки? Несите убитого вниз.

Четверо казаков подняли Петина и начали спускаться с горы. Остальные пошли, заглядывая в кибитки. В той, где застрелили канонира, казаки увидели на полу мертвую женщину и двух копошащихся детей. Они были в гнойных струпьях. Пренебрегая опасностью, солдаты вынесли их на свет и, завернув в мешковину, понесли в лагерь.

XXVII

Отряд всадников в косматых папахах продвигался по широкому каменистому большаку из Тегерана в Мешхед. Дорога была старой и изношенной: промоины, рытвины, валуны, скатившиеся с гор. Построенная еще шахом Аббасом в конце XVI столетия, она ежегодно пропускала бесконечное множество паломников, направлявшихся в Мешхед к мавзолею святого имама Резы. По ней проходили шахские сарбазы, и долбили ее копытами кони во время частых войн Персии и Афганистана за Герат. В наиболее диких местах, в ущельях и песках, которые пересекала дорога, постоянно водились разбойничьи шайки. Днем грабители служили при постоялых дворах, в кафе-хане [32], а ночью выходили на разбой и со спокойной совестью убивали и грабили паломников.

С начала XIX века тегерано-мешхедский тракт облюбовали английские военные. По нему они выезжали в Хорасан, Герат и к границам Ахала и Мерва. По нему водили наемных вояк и угрожали России захватом среднеазиатских ханств. В Хорасане, неподалеку от этого большака, в пограничном городе Каф, располагалась резиденция полковника Стюарта. Отсюда он время от времени отправлялся в Тегеран, получал инструкции и возвращался вновь.

Отряд всадников, в папахах и халатах, вел из Тегерана полковник Стюарт. Маскировка, однако, не могла скрыть его серые глаза и рыжую бородку. В каждом придорожном селении, как только слезали с коней всадники и шли в кафе-хану, тотчас разносился слух: "Приехали англичане".

Стюарт не особенно спешил, но и не задерживался долго на ночевках. Из Тегерана он выехал в тот самый день, когда пришла депеша английскому послу Томсону из Петербурга: "Коронация в Москве закончилась. Ханы отправились в Мерв". До этого Стюарт все лето находился при английском посольстве, жил в летней резиденции посла, на окраине Тегерана, близ гор, в местечке Нигаристан. Вел переписку с Ост-Индским командованием в Дели, с лондонскими газетами, подстрекал Томсона, чтобы тот вынудил шаха Насретдина на вторжение персидских войск в Мерв, ибо туркменские ханы на весь мир объявили о скором добровольном вхождении Мерва в состав России. Томсон побывал у шаха, однако Насретдин не дал определенного ответа, а советники русского посла в Тегеране узнали об этой тайной беседе. Тотчас посол Зиновьев встретился с шахом и дал понять ему, что России небезразлично, о чем говорил Насретдин-шах с англичанами. В дальнейшем шах стал избегать встреч с послом Великобритании; и когда тот настоял на официальной аудиенции, шах заявил, что не может поступиться дружбой могучего и доброжелательного соседа, каковым является Россия.

Стюарт возвращался в Хорасан расстроенным и озабоченным. Вместе с Томсоном они состряпали хитроумный план вторжения в Мерв, и теперь Стюарт ехал в Мешхед, чтобы осуществить замысел.

На пятнадцатые сутки пути Стюарт увидел минареты и мечети Мешхеда. Отряд английского разведчика проехал сквозь толпы по хиабанэ-базаре — базарной улице, протянувшейся из конца в конец через весь город, и остановился у цитадели хорасанского наместника. Англичанам открыли ворота. Сам наместник, сепахсалар азам Мушир-од-Доуле, встретил на айване Стюарта. Поклонился, подал обе руки и встревожился, увидев напряженный взгляд полковника. После традиционных приветствий и вопросов о здоровье и благополучии сепахсалар дал возможность гостю смыть дорожную пыль и принял его в своей комнате, украшенной арабесками и глазурованными плитками. В центре комнаты источал прохладу небольшой фонтан. Около него возвышалась тахта, закрытая ширазскими коврами, на которых стояли блюда с угощением. Сепахсалар усадил англичанина, предложил чашку шербета, спросил, хорош ли папиток, и только потом задал первый вопрос:

— Что угодно моему английскому другу?

— Дорогой сепахсалар, вам известно, что три самых влиятельных человека Мерва всю весну и лето находились в России и теперь возвращаются назад?

— Да, полковник. Я внимателен к тому, что происходит в мире.

— А о том, что все они надели русские погоны и теперь хотят надеть русские шапки на весь народ Мерва, знаете?

— Знаю, господин Стюарт. Вы задаете мне такие вопросы, словно я — не сепахсалар, а уличный водонос.

— Дорогой Мушир-од-Доуле, тогда я перейду от вопросов к предложениям, — сказал Стюарт. — Надеюсь, вы согласны со мной, что надо помешать России? Если мы не сделаем этого вместе с вами, то мне не простит моя королева, а вам… — Стюарт замешкался.

Сепахсалар уныло сказал:

— Шах предупредил, чтобы я не вмешивался ни в какие дела, касающиеся северных границ Персии. Он говорит, это дело англичан.

— Дорогой сепахсалар, но англичане без вашей поддержки бессильны что-либо предпринять! — повысил голос Стюарт.

— Я не верю этому, полковник, — возразил сепахсалар. — Англия диктует условия всему миру. Почему ваш петербургский посол не стукнет кулаком по столу русского государя?

— Это невозможно. Наш российский посланник бессилен остановить русский произвол. Не позволяют обстоятельства. Кроки О’Донована привезены русскими офицерами в Главный штаб России и показаны корреспондентам всех европейских газет. Теперь уже не Россию, а нас обвиняют в стремлении захватить Мерв. К тому же ханы заявили журналистам, что прибыли в Петербург по доброй воле и ожидают от русского государя милости к народу Мерва.

— Да, это очень серьезные дела, полковник, — раздумчиво произнес сепахсалар. — Если Персия поддержит англичан, то из этого ничего хорошего не выйдет. Я понимаю, почему шах не велел мне вмешиваться.

— Но вы не станете вмешиваться силой оружия! — наставительно заговорил Стюарт. — Вы пошлете со мной письмо, от своего имени, ко всем ханам Мерва, чтобы прогнали от себя Махтумкули-хана,