Финита ля, малята! Хотя бы в грядущую неделю меня никто не будет дергать и чего-нибудь с меня требовать. Ур-р-ра и тысяча салютов! Да начнется праздничная вакханалия и да здравствует долгожданное тридцать первое. Так задуматься: минувший месяц длился до неприличия бесконечно, а уж как насыщен оказался на события — жуть. Один мой потеряшка не от мира сего чего стоит.

Кста-а-ати, о потеряшках: сердце неприятно заныло. Меняя курс, я свернула не к стоянке, а в сторону той самой пародии на парк, где нашла Васятку. Ощущение завязывающихся в узел внутренностей не способствовало душевному равновесию, где-то повыше, в груди, заскребли кошки. Может, зря я поискать то волшебное дерево решила? А ну как найду, и что потом?

Вновь мое альтер эго в облике страуса начало нервно пощипывать свой хвост и размышлять, как бы эффективнее голову в снег закопать. Мысль о том, что Вася имеет шанс исчезнуть из моей жизни, повергала в уныние. Эгоистично — аж стыдно, но я ничего не могла с собой поделать. Остановилась и мучительно долго топталась на месте, не в состоянии определиться: повернуть назад или двинуться вперед. Божечки, как это жалко! И ведь никто не просил, сама инициативу проявила, а теперь в кусты.

Захотела проверить, выяснить, есть ли причины для страха, избавиться от червяка сомнений, грызущего подсознание. Нет дерева — нет проблем, хотя не факт по идее, но так было бы спокойнее. С другой стороны, если найду его, то не рассказать об этом будет самым отвратительным поступком, какой можно вообразить. Я не настолько испорчена. А расскажу, считай, собственноручно поспособствую тому, о чем даже думать страшно. Гадство!

Не обращая внимания на замерзшие ноги, я продолжала переводить взгляд с вычищенной тропинки на еще виднеющееся отсюда здание нашей компании.

— Девонька, чего застыла изваянием? Молодежь, уже нос синий. В снегурку превратиться удумала? — потеснила меня на узкой дорожке грузная женщина в возрасте. — Разве можно в таком наряде на морозе ходить, глупая? Поди, детей еще рожать, а не бережетесь совсем. — Она шумно вздохнула и как гаркнет: — Потерялась, говорю, что ль?! Давай ужо туда или сюда, а то пройти невозможно!

Я вздрогнула: смысл ее слов доходил с запозданием, медленно пробивая брешь в сковавших меня терзаниях. Потом враз очнулась и сорвалась на бег — в обратную сторону, к машине и теплу. К дому, где меня ждут, где мне рады и куда хочется возвращаться в любую погоду. Туда, где наряжена даже палка для душа и где по утрам можно отведать эльфийские гнезда под шубой.

В спину мне понеслось:

— Гамаши носи, голова бедовая! С начесом!

Почувствовала, как по щекам текут слезы, а губы, наоборот, расплываются в улыбке. Действительно, вот дурья башка. Утерлась и быстро юркнула в свою прогретую чуть ранее ласточку. Обязательно куплю гамаши с начесом! Они мне просто жизненно необходимы, как вообще жила без них, непонятно. А если Вася станет подшучивать, морща нос в приступе эстетства, то не обижусь. На деле он обо мне всегда заботится, даже если болтает при этом совершенно противоположные вещи. В голове вихрем пролетели обрывки воспоминаний, крошечные эпизодики, когда эльф совершал вроде бы незначительные, но такие важные для меня поступки. Завела мотор и уверенно вырулила на дорогу. Счастливая.

Огласившая салон мелодия из «Криминального чтива» и вовсе заставила хихикать в голос.

— Никуль, — прозвучал в телефоне голос волшебного мужчины, — ты где так долго? Думал, еще застану тебя, а сейчас уже убегать надо. Не теряй меня, хорошо?

— Хорошо, котичек! Все хорошо, — весело отозвалась я, не сразу сообразив, о чем он толкует. — Так, стоп, погоди. Мы же вечером в клуб идем отмечать, ты чего? Новый год сегодня.

— Там и встретимся, у меня дела кое-какие остались.

Вот ничего себе, сколько можно работать?

— Капец ты деловой, — пробурчала я. — Ладно, адрес помнишь, найдешь нас?

В трубке сдавленно хмыкнули:

— Найду. Тогда до вечера.

— Окай, целую, — брякнула совершенно на автопилоте.

— Ого, я запомнил! А память у меня, ты знаешь, отличная.

Прежде чем я что-то ответила, эльф отключился.

До чего натура деятельная. Пущай, так даже лучше: опять спокойно все свои делишки женские переделаю. Позову Маринку, чтобы веселее было, откроем шампанское, начнем провожать старый год.

Так, предвкушая заслуженный и выстраданный отдых, я добралась до подъезда, где меня перехватила Ираида Никодимовна:

— Никуш, постой немного, у меня подарочек есть.

Притормозив, я с изумлением оглядела непривычно нарядную и даже подкрашенную консьержку. Нурландия вздрогнет, как пить дать. Женщина порылась в безразмерной авоськосумке, кои давно признаны лучшими подругами девушек, ну и, видимо, бабушек тоже. У самой имеется похожая родня бермудского треугольника на случай, если мне вдруг отвертка понадобится. Как же я без самого необходимого?

Ираида Никодимовна выудила бумажный сверток, любовно перевязанный синей ленточкой. С улыбкой мне его протянула. Такой радостной я ее сроду не видела. Со смутными подозрениями о страшной мести осторожно забрала предложенное. Теплый сверток источал съедобные ароматы.

— Пирогов напекла. Чем еще старушка порадовать может? — проворковала Ираида Никодимовна. — Поздравь от меня Васеньку, уж как он мне помог, как помог. Я ж, Никуша, и мечтать не смела, что правнуков на ручках понянчу.

Что-то я вконец упустила нить повествования, выхватив лишь информацию о пирожках и Васе. Уж не прознала ли она про его коварство и не задумала легонько травануть, чтоб неповадно было? Непохоже, действительно одно сплошное счастье излучает, хм-хм, странно.

— Не понимаю, — честно созналась я. — Где связь?

Консьержка рассмеялась, окончательно загоняя мои брови на затылок: не узнаю ее, хоть убейте.

— Само провидение мне Василия послало, не иначе. Я же исправно наказ его выполняла: чуть где захочется высказаться — сразу рот на замок и терплю, при себе мысли удерживаю. О-о-ой, чего только не насмотрелась, да вот хотя бы…

Она всплеснула руками и снова от души расхохоталась. Потом понизила голос и поделилась:

— Так сразу не переделаешься, но я теперь уж вижу, к чему стремиться. Буду и дальше за собой следить. Стоит оно того, Никуш, ой стоит.

«Я понял, что ничего не понял» — хлопаю ресницами. Ираида Никодимовна продолжает:

— Внученька у меня есть, деток-двойняшек родила недавно, а мне не показывала. Рассорились мы с ней, было дело. Хахаль ейный мне не понравился, макаронник какой-то забугорный. Я ей так и сказала: «Поматросит и бросит, укатится в свою заграницу — и поминай как звали». И на свадьбу к ним не пошла, да чего уж там, — махнула рукой женщина, — дело прошлое. И тут она, представляешь, звонит мне, с Новым годом поздравляет. Ну, слово за слово… Говорит, что уезжают всем семейством в эту ихнюю Италию. У макаронника дела там, вроде как бизнес. Хотела пропесочить дуреху: куда, мол, прешься на чужбину с маленькими дитями? Вот бросит он ее там одну — кому нужна будет? Ни семьи, ни родных.